Договор о дружбе и границе СССР и гитлеровской Германией. Союз двух злодеев или мера для отсрочки неизбежной войны?
81 год назад, 28 сентября 1939 года, нацистская Германия и Советский Союз подписали договор о дружбе и границе, который стал естественным продолжением т.н. пакта Молотова-Риббентропа после захвата Польши Третьим Рейхом и вхождения Красной армии на оккупированные Польшей в 1920 году территории Западной Украины и Западной Белоруссии. Договор установил границы между двумя государствами и подтвердил соглашение о ненападении.
Официальная позиция властей Украины состоит в том, что данный документ, равно как и его предшественник, пакт Молотова-Риббентропа, развязали Гитлеру руки для начала Второй мировой войны.
«Документ привёл к самым трагическим последствиям для народов Европы и мира, — заявляет Институт национальной памяти Украины. — Именно этот договор стал тем механизмом, который «открыл двери» для новой мировой войны. Подписание пакта сделало руководителей СССР соучастниками преступления, совершённого Гитлером».
Похожая позиция и у официальной Польши.
«Если РФ хочет, чтобы её воспринимали как партнёра ЕС и западных демократических стран, она должна пересмотреть истоки Второй мировой и разоблачить союз Гитлера со Сталиным, который фактически привёл к делению и ликвидации польского государства», — говорит экс-посол Польши на Украине и председатель фонда польско-украинского сотрудничества PAUCI Ян Пекло, пытаясь получить политическую выгоду от исторических споров.
Учёные, однако, считают иначе. Необходимо пройти небольшой путь в один год, с сентября 1938-го по сентябрь 1939-го, чтобы посмотреть, какие обстоятельства привели к подписанию соглашения, которое стало чуть ли не главным яблоком раздора в современной Европе.
«Вы называете это соглашением?»
29 сентября 1938 года Германия, Великобритания, Франция и Италия подписали в Мюнхене соглашение о передаче Третьему Рейху, Польше и Венгрии некоторых областей Чехословакии. С 1 по 10 октября Гитлеровцы заняли Судетскую область, 2 октября Польша — Тешинскую, а 2 ноября Первый Венский арбитраж отделил от Чехословакии южные территории Словакии и Подкарпатской Руси в пользу Венгрии, а северные земли Чехословакии — в пользу Польши.
Именно по поводу политики Великобритании в Мюнхене будущий премьер-министр Уинстон Черчилль напишет: «Нам предложили выбирать между позором и войной. Мы предпочли позор, а через год получили ещё и войну». Правда, это потом. А сразу после подписания соглашений он поздравил тогдашнего премьера Невилла Чемберлена с удачей.
Тот факт, что Британия готова была отдать нацистам континентальную Европу, лишь бы они набросились на «проклятых коммуняк», подтверждает британский посол в Германии Невил Гендерсон:
«Лучшим способом установления хороших отношений с Германией является уклонение от постоянного и раздражающего вмешательства в дела, в которых интересы Англии прямо или существенно не затрагиваются, а также [...] сохранение нейтралитета [...] в случае, если Германия будет занята на Востоке».
Этот во всех отношениях прекрасный человек восхищался рейхсминистром гитлеровской авиации Германом Герингом и даже предлагал наградить его британским орденом.
Министр иностранных дел Литвы Ю. Урбшис, впрочем, не разделял оптимизма Гендерсона, поскольку понимал, что Мюнхенский сговор рушит международную систему безопасности и фактически отдаёт нацистам малые европейские страны на растерзание. 13 октября он заявил английскому посланнику в Ковно Т. Престону, что «коллективная безопасность и значение Лиги Наций как арбитра или посредника в международных конфликтах ушли в прошлое. В настоящее время малые страны, такие как Литва, фактически лишены международных институтов, к которым они могли бы обратиться за помощью против своих сильных и агрессивных соседей».
Правительство Чемберлена не ограничилось «замирением» нацистов. В ноябре оно составило меморандум о компромиссном решении колониального вопроса с Третьим Рейхом в виде «стабилизации границ», а 28 января 1939 года подписало с Германией соглашение о разграничении сфер интересов и единых ценах на уголь на рынках третьих стран. Почему эти соглашения, идентичные пакту Молотова-Риббентропа, не «открыли двери» к мировой войне, а советско-германский договор открыл, принципиально непонятно.
Глава Экономического департамента британского МИДа Эштон-Гуэткин в декабре 1938-го в разговоре с президентом Рейхсбанка Ялмаром Шахтом радовался Мюнхенским соглашениям как «возможности сотрудничества между Англией и Германией по переустройству Европы». Таким образом делить Европу собрались задолго до Молотова-Риббентропа. Но Шахт не постеснялся объяснить, что нацисты делиться ни с кем не собираются.
«Вы называете это соглашением? — удивился он наивности английского дипломата. — Эра соглашений прошла. Мы живём в век динамичной политики. Соглашения теряют свою силу, как только становятся бесполезными».
Не союз, а разговоры о союзе
«Век динамичной политики» и активная милитаризации Германии и её союзников всё же вынудили Великобританию 21 марта 1939 года вручить Советскому Союзу проект Декларации четырёх держав (Британия, СССР, Франция и Польша) о коллективной безопасности. В СССР согласились подписать документ, если его подпишут Франция и Польша. И вот тут-то начались проблемы. В апреле министр иностранных дел Польши Юзеф Бек заявил, что никакой декларации с Советским Союзом он подписывать не будет. Это был эпический провал британской инициативы. Из-за двусмысленного поведения поляков Лондон был вынужден предложить Москве предоставить Польше гарантии военной помощи в одностороннем порядке, но это предложение конечно уже было чистой формальностью. Пойти на риск войны с Германией один на один, без союзников, СССР не мог, и это все прекрасно понимали.
17 апреля заинтересованное в мире в Европе советское руководство предложило альтернативу — трёхсторонний военно-политический союз с Великобританий и Францией, который предусматривал гарантии безопасности также пограничным с СССР государствам от Балтийского до Чёрного моря. Англичане решили посоветоваться с французами и делали это целый месяц. В итоге, 28 мая, «широкие круги общественного мнения» вынудили их согласиться.
Казалось бы, всё правильно. Ведь в марте Германия окончательно захватила Чехословакию и Мемель, а также подписала Стальной пакт с Италией, которая в апреле вторглась в Албанию. Мало того, в конце апреля Гитлер аннулировал договор о ненападении с Польшей и военно-морское соглашение с Англией. Никаких сомнений в том, что нацисты готовятся прыгнуть на Польшу уже, не оставалось. И, тем не менее, в начале мая 1939 года британский Кабмин решает, что нужно возобновить переговоры с Германией. Такое странное поведение хорошо объяснил противник политики Чемберлена, бывший премьер Великобритании Ллойд-Джордж. С одной стороны, англичане требовали от Польши передать Германии Данциг, чтобы снова «умиротворить» нацистов, а с другой — вели переговоры с СССР, надеясь припугнуть Гитлера.
«Если этот манёвр удастся, — говорил Ллойд-Джордж советскому послу Майскому, — и германская агрессия либо на время вообще приостановится, либо повернёт своим остриём в каком-либо ином направлении, не вызывающем для Англии необходимости выполнять данные ею европейским государствам обязательства, то потребность в срочном заключении пакта с СССР ослабнет, и Чемберлен получит возможность ещё раз попытаться договориться с агрессорами или, в крайнем случае, надолго затянуть подписание договора с советским правительством».
Так и вышло. 26 мая 1939 года продолжились ещё более двусмысленные переговоры Англии, Франции и СССР. Предложение Советского Союза гарантировать безопасность странам Балтии было не просто отвергнуто. Министр иностранных дел Британии Галифакс говорил о категорическом несогласии Прибалтики на такой договор, при том, что Эстония и Латвия были готовы принять предложение. Что при таких раскладах могли подумать представители СССР? Только, что англичане указывают немцам путь к нападению, который не вызовет ответной реакции Запада.
На третий этап переговоров с 15 июня по 2 августа Великобритания прислала посла Сидса и директора восточноевропейского департамента Форин офис Стрэнга. Учитывая, что СССР был представлен наркомом иностранных дел Молотовым, направление Сидса и Стрэнга выглядело как оскорбление. Военную миссию, которая пробыла в Москве с 12 по 21 августа, вообще представлял отставной адмирал Дрэкс, у которого даже не оказалось мандата на подписание каких-либо договоров. Но дело даже не в этом. Для подписания пакта о военных гарантиях против германской агрессии Красной армии нужен был пропуск через Польшу и Румынию — у Советского Союза просто не было общих границ с Третьим Рейхом. Англия и Франция такого пропуска предоставить не могли, а позиция Польши и Румынии давно была известна. Получение адмиралом Дрэксом письменных полномочий 21 августа по сути уже не имело значения.
«Всё, что я делаю, направлено против России»
27 июня 1939 года, задолго до подписания пакта Молотова-Риббенторпа, который якобы спровоцировал вторжение Германии в Польшу, британский дипсоветник Р. Ванситтарт указывал правительству, что немцы нападут на поляков не позднее сентября.
При всём этом в самый разгар англо-франко-советских переговоров Чемберлен начинает секретные, как он думал, переговоры с Германией через шведского промышленника Далеруса, князя Гогенлоэ, Муссолини и Ватикан. 18 июля в Лондон прибывает доверенное лицо Геринга Г. Вольтат, которому предложили подтвердить мюнхенскую декларацию о ненападении между Великобританией и Германией. Также на переговорах шла речь об отказе англичан от гарантий независимости Польши и передаче Третьему Рейху Данцига. Лондон был готов признать Восточную и Юго-Восточную Европу «естественной экономической сферой» Германии и обещал надавить на Францию, чтобы та аннулировала свой договор о взаимопомощи с СССР. Но речь шла не только о Европе. Правительство Чемберлена собиралось пересмотреть положения Версальского договора о колониях и подмандатных территориях ради совместного с Германией колониального освоения Африки и Китая, т. н. «колониального кондоминиума» — совместная эксплуатация сырья и продовольствия, инвестиции и торговля, транспорт, военный и полицейский контроль.
Великобритания обещала Третьему Рейху кредиты. 12 августа в поместье «Каринхалле» Геринг встретился с представителем Чемберлена Л. Ренсименом. Они пришли к общему мнению о том, что война между Германией и Британской империей окажется выгодной только СССР и приведёт к «большевизации Центральной и Северной Европы». 22 августа Чемберлен обращается уже прямо к Гитлеру, предлагая посредничество в решении данцигской проблемы. Ответ Гитлера был просто великолепен. Он заявил, что всегда хотел укрепления англо-германских отношений, а Польша — не демократическое государство, которое ущемляет права немцев в Данциге. 23 августа в Лондоне ждали Геринга, но он не прилетел. Однако 24-го рейсхминистр авиации предложил проект англо-германского договора — верховенство Германии в Европе в обмен на гарантию целостности Британской империи. По сути, это было предложение о разделе мира.
Прямо в эти дни в Монголии, на Халхин-Голе, шла полномасштабная война Японии (союзника Германии по Тройственному пакту) с СССР. Только-только закончилась вторая пятилетка. Только-только началось строительство новых танковых и авиационных заводов, только ставили на поток производство Т-34 и других советских танков, которые выиграют Великую Отечественную войну. Явное нежелание Британии подписывать англо-франко-советский договор о коллективной безопасности, а также её переговоры с Германией о ненападении, финансовой взаимопомощи и разделе колониального мира могли оставить ещё не закончивший промышленное и военное переустройство Советский Союз в ситуации войны на два фронта и без союзников. Таким поведением Великобритания фактически толкала Гитлера на восток.
23 августа, когда Геринг готовился лететь в Лондон, в Москву прибыл Иоахим фон Риббентроп.
«Не потому прервались военные переговоры с Англией и Францией, что СССР заключил пакт о ненападении с Германией, — говорил нарком обороны Климент Ворошилов 27 августа, — а наоборот, СССР заключил пакт о ненападении с Германией в результате, между прочим, того обстоятельства, что военные переговоры с Францией и Англией зашли в тупик в силу непреодолимых разногласий».
Противник политики Чемберлена, будущий премьер Великобритании Уинстон Черчилль сказал по этому поводу следующее: «Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет. В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на Запад исходные позиции германских армий с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы. Если их политика и была холодно расчётливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
1 сентября 1939 года Гитлер, как бы издеваясь над перехитрившими самих себя англичанами, напал на Польшу. 3 сентября связанные договором с Польшей Англия и Франция были вынуждены объявить войну Германии, но по факту в неё не вступили. Эта самая «странная война» без боевых действий позволила гитлеровцам захватить Польшу, Данию, Норвегию и подготовиться к вторжению во Францию. 17 сентября польское правительство бежало и было интернировано в Румынии. В тот же день советские войска зашли на территории Западной Белоруссии и Западной Украины, захваченные уже не существовавшим польским государством у Советской России в 1920 году. 28 сентября был договор о дружбе и границе между СССР и Третьим Рейхом.
Так правомерно ли говорить о каком-то «союзе» СССР с нацистами и равной ответственности за развязывание Второй мировой войны? Пусть лучше об этом скажет истинный и единственный её виновник, который понимал ситуацию очевидно лучше, чем Институт национальной памяти Украины.
«Всё, что я делаю, направлено против России. — говорил Гитлер в середине августа 1939 года Верховному комиссару Лиги Наций Карлу Буркхарду, — если Запад слишком глуп и слеп, чтобы понять это, я буду вынужден договориться с русскими, разбить Запад, и затем, после его разгрома, концентрированными силами обратиться против Советского Союза. Мне нужна Украина, чтобы нас не уморили голодом, как в последней войне».
