Дело Трегуба: Российская бюрократия взрывает Русский мир изнутри
Николай Трегуб - человек, имя которого получило большую известность в кругах ополчения,политэмигрантов, и вообще среди тех людей, которые защищают интересы России, Русского Мира, защищают Донбасс.
Мы побеседовали с Николаем о том, с какими трудностями сталкивается переселенец, и насколько неповоротлива бюрократическая машина. Николай знает это как никто другой, ведь лишь недавно он получил свободу, освободился из центра временного содержания для иностранных граждан и сейчас оформляет временное убежище.
- Многие говорят, что на самом деле вы не ополченец. Расскажите где вы воевали?
– Начинал я еще со Славянска, у меня есть подтверждение от Игоря Ивановича Стрелкова, у меня есть выписки из госпиталя где я лечился, мой позывной в частях, где я служил, где был ранен. После Славянска я выехал в Луганск, оттуда уже со своим товарищем Михаилом переехал в Макеевку (Военная полиция), там же был ранен. После госпиталя выписался, и отправился в Спарту.
– Это аэропорт?
– Да.
– Самая горячая точка на тот момент.
– Да. когда я вернулся с аэропорта после ротации оказалось, как обычно, меня нет в списках, и у меня начались приключения по поводу брата, и здоровье уже не позволяло – я заикался и память подводила.
– Это после контузии?
– Да, начала память пропадать, терялся в пространстве, поэтому я выехал в Россию, помимо того я занялся освобождением брата.
– История вашего брата, который будучи вашим близнецом был арестован, задержан и получил большой срок, нам известна, он пострадал, можно сказать, за вас, за то, что вы воевали за Донбасс. А скажите, вот многие считают, что вы не обращались в российские миграционные службы. Что вы сделали для того, чтобы закрепиться в России и получить легальный статус?
– Когда я приехал в Россию, понятно, что у меня провалы в памяти, но я добрался до ближайшего УФМС самостоятельно, где был перенаправлен в другой регион. Мне помогли православные батюшки с билетом. Двое суток меня допрашивали УФМСники, потом допрашивал следственный комитет, так как у меня прописка винницкая, всем на удивление...
– Пришел защищать Донбасс, это странно, да?
– Да, всех это очень сильно удивляет. Хотя я знаю много ребят из других регионов, из Западной Украины, например. Ну, поудивлялись, записали все. Я тогда подал на статус беженца еще, находился некоторое время в Петропавловске – Камчатском, после чего мне было отказано без объяснений и я срочно выехал в Луганск...А оттуда уже естественно после Дебали или во время Дебали я вышел...
– Так ты участвовал в Дебальцево в этих операциях?
– Я не в Дебальцево, а рядышком.
– Вы еще продолжили воевать?
– Там уже не война пошла, перестрелки просто.
– Но все равно был в армии?
– Ну да. А потом выехал снова в Россию и пытался легализоваться. Везде где только можно был и по УФМСам, по министерствам, в администрацию президента писал неоднократно, ходил на приемы, записывался, и в министерство МВД, – везде отказывали.
– А у вас были на руках удостоверения, какие-то документы, показывающие, что вы ополченец?
– Да, естественно.
– У вас были на руках документы из госпиталя, которые подтверждали, что вы после контузии, что вы после ранения?
– Естественно.
– Я помню вас на слушаниях в Общественной палате, когда мы поднимали этот вопрос, и там были представители и миграционных служб, и чиновники всех рангов и общественники, и тогда многие сказали, что смогут вам помочь, но опять ничего не получилось?
– Вообще ничего не получилось. Единственное, кто мне помог – это мой товарищ Гриша, кстати, я его нашел одного из оставшихся в живых и он мне помог выехать делать новую миграционную, помог на патент подать. Я уже подал, оплатил налоги, осталось там буквально три дня до получения этого патента.
– Ты ещё подавал на патент?
– Естественно, надо же как-то легализоваться, жизнь налаживать. Мне товарищ помог через этот путь пройти, через патент. И за три дня до получения патента меня задержали сотрудники полиции, завезли в суд, телефона у меня не было.
- И суд приговорил тебя к депортации?
– Да, к самовыдворению правда. Своим ходом, только мне некуда ехать.
– Мы видели, что ты находишься в списках Миротворца, как участник ополчения. тебе невозможно было вернуться в Винницу на Украину.
– Там местное население прекрасно осведомлено кто я, где я был и что я делал, поэтому даже если и спецслужбы меня оставят в покое, либо президент даст помилование (мне звонили, бывало, говорили, что указом президента получишь помилование, возвращайся). Ну какой глупый человек туда поедет? Если ты прекрасно знаешь, что эти националисты тебя же там ждут и вилы точат. Смысла тоже нет.
– Мы видим, что они творят в Киеве, что они творят на Западной Украине, там, где они полностью безнаказанны, где они могут терроризировать своих политических оппонентов.
– Да, поэтому я хочу сказать, не ведитесь на эту удочку, когда говорят, что «ребята приезжайте, вот вам помилование».
– Хорошо, Николай, ты не выехал, естественно, потому что тебе некуда было выезжать, и несколько месяцев назад тебя в очередной раз задерживают и в Реутове и приговаривают уже к депортации.
– Да, меня задержали, проверили документы, естественно миграционка просрочена, потому что на момент задержания более года я бегал, пытаясь легализоваться, обжаловать решение суда, но миграционку я уже не имел права продлевать, хотя патент я еще оплачивал. Налоги я платил исправно, но на регистрацию я уже не имел права, так как я уже находился нелегалом.
– То есть ты платил налоги Российскому государству, будучи нелегалом, это конечно вообще уникальный случай, потому что многие не знают, но ежемесячная плата за патент сейчас составляет 4,5 тысячи рублей. Это огромная сумма для тех людей, которые просто перебиваются с хлеба на воду и не имея возможности зарабатывать полноценно. Хорошо, Николай, вот расскажи вкратце, в каких условиях ты содержался в Егорьевском ЦВСИГе – это центр временного содержания иностранных граждан, в котором содержаться вот такие бедолаги.
– Ну что сейчас сказать? Содержишься ты с сокамерниками из Средней Азии, которые по-русски даже не разговаривают, они там молятся, свою религию исповедуют, а мы православные.
– Сколько вас человек?
– В камере 6 человек, на счет питания у меня большой вопрос.
– Ну я вижу, ты похудел килограмм на 20.
– Помимо того меню, которое вывешивается скудное - оно совсем не соответствует действительности, это раз. Второе – это качество продуктов, они явно испорченные не только на запах, но и на вид – это просто невозможно жрать, извините за выражение, потому что та еда, которая там выдается, она не только вредит организму – она просто убивает. Питьевая вода идет прямо со скважины, и если наберете бутылочку и поставите ее, то она буквально через час станет оранжевая, зубы вылетают моментально, если будешь пить воду из-под крана. Поэтому, если хочешь пить нормальную воду кипяченую пожалуйста заплати 50 рублей и тебе принесут кипятка, а нет, что ж, пей воду из крана.
– Николай, ну мы знаем, что очень много людей которые принимали участие в твоей судьбе участвовали в судебных заседаниях и я сама была на апелляционном суде и конечно была поражена – огромное количество журналистов, общественных деятелей, депутатов Госдумы вступились за тебя, показывая, что ну нельзя России сегодня выдавать ополченцев, просто выкидывать их из России на растерзание. Ты ощущал, находясь в ЦВСИГе такую поддержку огромную?
– Пока я там сидел, я абсолютно не знал, что там происходит вокруг меня, у меня связь была только с одним человеком, и этот человек не все сообщал, что происходит. Я сидел в полной изоляции.
– Но, конечно, я не ожидала этого, потому что на самом деле вот начиная даже от Николая Яновича Азарова, который по твоему вопросу обращался непосредственно, и в прокуратуру, и в общественную палату, и к депутатам Госдумы, и в министерства всевозможные.
– В последнее время я начал интересоваться, выпрашивать номера и вот тогда я начал понимать, что происходит. Мне давали надежду – вот на этой неделе выйдешь, все уже решено, все хорошо, а под конец недели забирали эту надежду. Я так и жил.
– Конечно, Николай, тебе можно посочувствовать, но одно действительно могу сказать, огромное количество людей все-таки было задействовано в твоей проблеме.
– Это я уже узнал, когда вышел.
– Надо сказать, что, несмотря на то, что многие ругают миграционную службу, я уверена, что ключом в твоем освобождение было решение миграционной службы о предоставлении тебе временного убежища. Вот проиграли суд первой инстанции, проиграли апелляционный суд, решение городского суда Реутова вступает в силу, и здесь миграционная служба предоставляет тебе возможность подать на временное убежище, берут у тебя документы. И это сразу приостанавливает процедуру выдворения. Как ты это воспринял?
– Естественно это положительный шанс, соломинка для нормальной жизни, нормальной легализации, чтобы уже нигде не бегать, нигде не прятаться ни от кого – шанс на нормальную жизнь.
– Конечно, мы уверены, что теперь у тебя действительно появился шанс, ты сейчас оформляешь и получаешь временное убежище, а потом начинаешь продвигаться к дальнейшей легализации, потому что я всегда говорю – временное убежище это временный статус, на нем нельзя застревать ополченцу. Понятно, что сегодня на территорию Украины у тебя нет уже возможности вернуться и начать там нормальную жизнь пока там эта власть. Но жизнь проходит, тем более я знаю, что ты трудолюбивый, законопослушный человек, который может работать, который может создавать что-то, и ты не собираешься здесь сидеть на шее на каких-то пособиях. Кто ты по специальности?
– По специальности помощник машиниста тепловоза-электровоза.
– Ну так у тебя замечательная профессия.
– Но сейчас я не могу устроиться в России, после ранения уже все.
– А, у тебя по здоровью медкомиссию не пройдешь? Ну а кем ты сможешь работать?
– Да, медкомиссию не пройду. Могу работать на любой специальности в сфере строительства, да и помимо этого в сфере любой.
– Хорошо, но вот я вижу, например, что ты очень сильно похудел. Я видела тебя перед задержанием твоим за несколько месяцев, ну наверно килограмм 20. Ты никогда не был с повышенной упитанностью, но сейчас особенно. Как ты себя чувствуешь?
– Ну как чувствуешь? Как нормальный человек после голодовки себя чувствуешь.
– Ты ведь объявлял голодовку с требованием выпустить тебя из ЦСИГа после получения...
– Даже не выпустить, а выполнить решения кассационного суда, которое трижды назначали число (ну мне говорили так) и трижды мне переносили и уже сроки рассмотрения уже вышли...
– Сколько дней ты голодал?
– Неделю я голодал и с учетом, что до этого питание было... Получается, я месяц отсидел на диете, пост держал, а вот последнюю неделю совсем худо пришлось.
- Мы надеемся, Николай, что самое тяжёлое позади. Сейчас у тебя будет поправляться здоровье, ты молодой и это все компенсируется.
– На счет здоровья – это нужно ложиться в больницу обследоваться и лечиться, а для нас не предназначено лечение какое-то бесплатное.
– Ну когда ты получишь временное убежище, получишь медицинский полис, я думаю, что тебя можно будет обследовать по общему медицинскому полису, который предоставляется бесплатно.
– Я все изучу.
– Я думаю, что тяжелая полоса позади и впереди у тебя нормальная гражданская жизнь, нормальный труд, восстановление здоровья, и ты заживешь той жизнью, которую ты хочешь и которую ты заслужил и заслуживаешь. Но все таки, я думаю, что твоя судьба станет примером и для многих людей, которые проходят по твоему пути сегодня в Россию. И чиновники, и политики, они в твоем лице наконец увидели простого человека, который пришел сражаться за Донбасс, и который сегодня не может выйти из этого кольца проблем. Николай, я тебя поздравляю с тем, что ты наконец получил свободу и надеюсь, что все у тебя дальше сложится хорошо.
- Спасибо
От Антифашиста
История мытарств ополченца Николая Трегуба – одна из десятков подобных историй, которые имели не такой счастливый конец. Чиновники и судьи, которые равнодушно футболят таких людей, вредят идее патриотизма и Русского Мира больше, чем самые отъявленные бандеровцы. Они разрушают веру в единство народа, в справедливости цели, ради которой воюет сегодня Донбасс.
Простые русские парни ополченцы Вдовенко и Безруков, выданные в Казахстан такими чиновниками, получили там огромные сроки до 25 лет тюрьмы. Кто встанет завтра на защиту России, если сегодня защитники Русского Мира выдаются Россией на растерзание?
Если мы сегодня не защитим таких ребят, завтра некому будем защищать нас.
Чиновники и судьи найдут себе прибежище в Лондоне и на Кипре, именно поэтому их не интересует судьба России. Но наша жизнь – это жизнь России, именно поэтому мы боремся за таких, как Николай Трегуб.
