Чего добился Майдан
На вторую годовщину начала Майдана Петр Порошенко подвел его итоги, однако я счел их недостаточно убедительными. Однако нераскрытым остается вопрос – чего же на самом деле достиг Майдан? За что умирала «небесна сотня»? Даже не слишком глубокий анализ показывает, что достижения у Майдана все же были, и они вовсе не так неоднозначны как то, о чем говорил президент.
Первое и наиболее очевидное достижение Майдана – свержение Януковича и его «Семьи». Кажется, тут у Майдана славы не отнять, хотя есть два сомнительных момента.
Во-первых, Майдан довольно долго не выдвигал лозунга отстранения Януковича. Требовали отставки правительства, возобновления переговоров с ЕС. Немедленного ухода Януковича Майдан потребовал 21 февраля. И на следующий день его сверг. В отличие от оппозиции, которая потребовала этого еще 30 ноября (по итогам разгона «онижедетей»), но никаких успехов не достигла.
Во-вторых, среди активистов есть широкий слой людей, убежденных в том, что никакого государственного переворота не было, поскольку Янукович, дескать, «сбежал». Ну что ж, если они не хотят числить за собой эту победу – Бог с ними.
Второе – разрыв экономических отношений с Россией.
Помните тот наивный лозунг, рожденный студенткой института им. Карпенко-Карого (известный источник евроинтегрированных националистов, мечтающих о карьере в Москве): не хочу в ТС, хочу кружевные трусики и в ЕС.
С позитивной частью этой «программы» не сложилось. По поводу трусиков не знаю, а итог евроинтеграционным устремлениям Украины подвел 26 ноября президент Порошенко, заявив, что вопрос вступления в ЕС на повестке дня не стоит, а речь идет лишь о реформировании страны с целью ее приближения к европейским стандартам. Тем самым президент подтвердил свой статус одно из основателей Партии регионов, которая как раз и выдвигала лозунг «построить Европу в Украине».
Зато с негативной частью все в порядке. Украина не вошла в Таможенный Союз ЕврАзЭС (справедливости ради, она туда и не собиралась – в ТС не хотели не только студентки, но и украинские олигархи) и последовательно рвет экономические связи с Россией, не останавливаясь перед нанесением летального ущерба целым отраслям собственной экономики. Справедливости ради надо сказать, что эта деятельность украинского правительства встречает полное понимание с российской стороны, а некоторые российские инициативы взывают недоумение даже у Яценюка (как это было с продовольственным эмбарго, хотя недоумение премьера было, кажется, связано с тем, что Россия его опередила).
Так что тут, возможно, кроется не только «перемога», но и «зрада» – получается не так уж Россия хотела сохранить экономические связи с Украиной и затащить ее в ТС. Неужели Майдан работал на Путина?
Третье – деиндустриализация и деолигархзизация.
Что тут первично – не очевидно.
С одной стороны, деиндустриализация является важной частью политики обретения независимости от России. Крупная промышленность, завязанная на рынки и кооперативные связи со странами постСССР, всегда рассматривался украинскими националистами (как, впрочем, и российскими неоимперцами) как элемент зависимости. Как бы глупо это не выглядело в условиях глобального рынка.
С другой стороны, деолигархизация является обязательным условием евороинтеграции. ЕС не нужен национальный крупный капитал. Экономическое поле должно быть расчищено для западных транснациональных компаний. В то же время, одним из элементов деолигархизации является уничтожение самого бизнеса, являющегося экономической основой олигархии.
Само интересное, что ни за деиндустриализацию, ни даже за деолигархизацию Майдан не выступал. В отличие от Майдана-2004 на Майдане-2014 сильного антиолигархического запала не было, да быть и не могло – он ведь сам был порождением олигархов.
Четвертое – социально-политический разрыв с Россией.
Собственно, Украина никогда не была до конца дружественным в отношении России государством. Однако, проявлялось это исключительно на уровне идеологии и идеологов. Только после Майдана это обстоятельство коснулось широких народных масс.
Например, по данным Социологической группы «Рейтинг», если в сентябре 2012 года соотношение сторонников интеграции в ЕС и ТС составляло 32 к 42% (справедливости ради отмечу, что за последние годы это исторический минимум евросимпатий), то в сентябре 2015 – 57 к 17%. Соотношение сторонников и противников вступления в НАТО в марте 2014 года составляло 34 к 43%, а в сентябре этого года – 48 к 28%. По условной теплоте отношений Россия оказалась на последнем месте среди 13 стран, причем в той или иной степени «холодно» к ней относился 61% опрошенных (к США – 18%).
Однако и это, на самом деле, не так заслуга Майдана, как следствие аннексии Крыма и войны на Донбассе, представленной СМИ как российско-украинской. Другое дело, что сами события в Крыму и Донбассе были следствием Майдана вообще и вывода на улицы радикальных националистов под лозунгами «москалей – на ножи», в частности.
Пятое – отказ от «лишних» регионов.
Собственно, общественное мнение начали готовить к возможности отказа от Крыма и Донбасса довольно давно – примерно с 2010 года, но в практическую фазу вопрос вошел только в прошлом году, когда стало ясно, что военной силой отколовшиеся регионы не вернуть.
Вообще по этому вопросу не только у рядовых «онижедетей», но даже и у «одвичных лыцарей» присутствует некоторый когнитивный диссонанс. С одной стороны, территориальная целостность – «священная корова» и отказываться от нее никак нельзя; с другой стороны, очевидно, что на этих территориях живут сплошные сепаратисты, голосующие за «неправильные» политические силы и вообще – недостойные светлого европейского завтра. Причем сомнения касаются не только Крыма и Донбасса, но и, например, Херсонской области, о населении которой один из лидеров Меджлиса Ленур Ислямов говорит так: «здесь, конечно, полностью пророссийский регион, полностью к сдаче готовый».
Так что если территории надо возвращать, то вот относительно населения продолжается дискуссия, что с ней делать – то ли депортировать, то ли лишать гражданских прав (или самого гражданства). Но само по себе отсутствие этих подозрительных граждан в Украине – безусловное благо.
Шестое – формирование новой политической модели.
Основная особенность этой модели – исключение из нее каких-либо представителей Юго-Востока. Т.е., за кого не голосуй, все равно отдашь голос представителям «коалиции Майдана»
Собственно, о необходимости такой модели я говорил и писал еще в 2005 году, однако тогда такую схему реализовать даже не попытались. Прежде всего – из-за стремительно развивающегося конфликта между президентом и премьером, которые нуждались в поддержке Януковича. А вот переворот 2014 года не только проходил под более плотным контролем, но и активное участие в нем принимали представители Партии регионов. Такой вариант даже эстетичней – представители Юго-Востока формально есть и за них даже можно голосовать. Только вот представляют они ту же самую «команду Майдана». Да и «неправильных» избирателей из-за нарушения территориальной целостности гораздо меньше.
Так что Майдан добился действительно многого. А вот если он чего-то и не добился, так он этого добиться и не мог. Не мог он ускорить евроинтеграцию, не мог он повысить уровень жизни, не мог обеспечить демократию и права человека. И если сейчас вы услышите, «майдан не за то стоял», имейте в виду – Майдан стоял именно за то, что я перечислил. Это те результаты, к которым он единственно мог привести.
