Банды Парижа: насилие ради насилия
По данным «Журналь дю диманш», в 2017 году в Париже было зарегистрировано 117 потасовок. В полиции отслеживают 46 групп хулиганов, насчитывающих 879 человек. Причиной этих драк является борьба за территорию, что в первую очередь говорит о стремлении к насилию ради насилия.
«Атлантико»: Как можно эффективно бороться с такими явлениями?
Жеральд Панделон: Меня беспокоит в первую очередь то, что в некоторых местах насилие становится средством самовыражения, которое переступает через принятые в цивилизованном обществе границы. Так, например, в пригородах проявлениями насилия становятся разборки банд. Иногда все это перекидывается даже в аэропорты, как мы видели это на примере драк рэперов-конкурентов. Тут на первом месте стоит эго, а не борьба за территорию. Как бы то ни было, случаев ограблений и нападений становится все больше.
По данным «Франс-Пресс», число грабежей с применением насилия в Париже растет, особенно в общественном транспорте. Как пишет газета «Паризьен», в настоящее время стабильно регистрируется порядка 9 000 нападений с целью ограбления, тогда как десять лет назад речь шла о 6 821 случае. Другими словами, прирост составляет 39,3%. На Париж приходится 50,3% всех грабежей, 27,4% — на его ближнее окружение (О-де-Сен, Сен-Сен-Дени, Валь-де-Марн), а 22,3% — на дальнее окружение (Валь-д'Уаз, Ивелин, Эсонна, Сена-и-Марна). Особую тревогу вызывает тот факт, что эта агрессия больше не связана с какими бы то ни было территориальными притязаниями, что бы ни говорили на этот счет задержанные, иногда прямо на месте преступления. Они рассказывают о давлении со стороны окружения, которое не утруждает себя следованием правилам. Только вот на самом деле создается впечатление, что за этим насилием больше не стоит какой-то умысел. Речь идет о насилии ради насилия. Те, кто несут в себе эту постмодернистскую агрессию, вообще мало что уважают и могут с легкостью пойти против семьи (матери, отца, сестры и т.д.) или формирующих место их проживания институтов. Это жестокое, абсурдное и абсолютно бесцельное насилие. В этом заключается большая перемена, так как раньше за проявлениями агрессии почти всегда стояла какая-то причина. Говоря проще, раньше никто не бил и не ломал без причин (оправданных или нет). У насильственных действий всегда были идеологические и/или политические мотивы. То есть, у насилия было некое основание, чего совершенно не наблюдается сегодня. Насилие мутировало. Что бы ни утверждало большинство социологов (они постоянно говорят одно и то же с переменным успехом), это насилие нельзя рассматривать как реакцию молодежи на исключение из общества. На самом деле оно не только проявляется в самых разных формах (налеты на магазины, гонки на угнанных машинах, рэкет, бандитские разборки, провокации, оскорбления и неприличные жесты в адрес взрослых и госслужащих, нападения, контрабанда (в том числе наркотиков) и грабежи), но и включает в себя по своей сути фактор преступного удовольствия.
- В 2010 году полиция разработала план противодействия бандам. Как можно оценить его эффективность? И в чем его пробелы?
— Французская полиция провела огромную работу. Сложность, как мне кажется, в том, что все зачастую упирается в нежелание руководства. Если бы наши элитные подразделения на самом деле засучили рукава и принялись наводить порядок, они бы это сделали. Но это невозможно. Поэтому нам всем, от Парижа до Марселя, приходится довольствоваться полумерами. Давайте уже взглянем в глаза правде, которая так не нравится нашим политикам всех мастей (но особенно левым) и периодически проявляется в виде терактов, когда в Париже и Ницце по улицам течет кровь невинных. Отрицание этой наполненной насилием действительно стало настоящей отличительной чертой благонравных левых, которые в упор не хотят видеть правду и свято верят в собственные теории, пока события не представляют очевидные и пережитые всеми доказательства их несостоятельности.
Во Франции существуют так называемые неправовые зоны, то есть территории, куда никто не может попасть без договоренности с лидерами местных банд. Они подразделяются на четыре уровня.
1. Чувствительные неправовые районы. В этих кварталах всем заправляют банды, и царит преступность, которая проявляется в виде потасовок, перестрелок, разборок и контрабанды. Это самые «горячие» точки Франции.
2. Очень сложные чувствительные районы. Здесь часты проявления преступности самого разного рода. В прошлом большинство этих кварталов были неправовыми зонами.
3. Сложные чувствительные районы. Регулярные проявления преступности с наркоторговлей и контрабандой. Любая напряженность может привести к вспышке городского насилия.
4. Проблемные чувствительные районы. Здесь наблюдается мелкая преступность, которая при определенных условиях может перерасти в нечто серьезное, однако по большей части в этих районах все тихо. Они периодически заставляют говорить о себе и создают проблемы, но не считаются горячими точками.
Первая группа — это настоящие городские джунгли. В нее уже не первый год входят одни и те же места, о которых мы постоянно слышим с чередованием в несколько недель. Прежде всего, это знаменитые северные районы Марселя, Валь-Фур, Гранд-Борн, Мирай, Клиши/Монфермей и Менгетт.
Честно говоря, у меня до сих пор в голове не укладывается то, как наши власти сглаживают ситуацию, когда речь заходит об этих городах. Дело в том, что признание действительности в том ее виде, какой она приобрела в настоящий момент, означало бы признание своей неспособности решить настоящие проблемы нашей страны, такие как интеграция, безопасность, полный провал республиканской модели, государственный кризис, неконтролируемая иммиграция (она, кстати, является основной причиной всех этих бед, хотя мы, разумеется, не будем ставить знак равенства между большинством прекрасно интегрировавшихся французов иностранного происхождения и этими движимыми ненавистью дикарями). Стоит отметить, что пробелы в плане персонала и средств известны еще очень давно, однако ничего не меняется, и, боюсь, ситуация станет только хуже. Раз нам приходится иметь дело с людьми, для которых насилие стало единственным средством самовыражения, нам нужно менять наш менталитет, всю нашу «операционную систему». В нашей стране людям свойственно нежелание называть вещи своими именами и признавать действительность. Они бегут от ответственности из конформизма, эгоизма или же просто малодушия. Причем такое состояние разума касается не только этой серьезной проблемы, но и множества других важнейших вопросов, например, конфискационного налогового бремени в нашей стране. У нас все еще сохраняется пронизанная иронией иллюзия, которая хочет заставить нас поверить в то, что мы живем в единой и неделимой республике…
- Банды существовали всегда, но в чем их современные особенности?
— У самых активных банд с востока Парижа есть три характерные черты. Они состоят преимущественно из молодых людей, большинство которых моложе 20 лет. Они очень агрессивны и хорошо вооружены. Наконец, им чужды даже зачатки нравственности, поскольку они могут напасть даже на совершенно беззащитных пожилых людей. Они ведут себя как жадные хищники. Одним из главных критериев для банд является уязвимость их жертв, будь то незнакомые с французской преступностью туристы, пожилые люди или жители их кварталов, чьи привычки они хорошо изучили. Поэтому такая молодежная преступность вызывает глубочайшее презрение. Защищающие их адвокаты в свою очередь просто делают свое дело, которое по умолчанию отдает шизофренией. Наконец, беспокойство вызывает обострение этой тенденции в связи с отсутствием серьезного наказания (превентивные меры ничего не дают и только веселят молодежь). Банд становится все больше, и чтобы ни думали по этому поводу поборники «добра», они подпитываются волнами мигрантом. Какой бы трагической ни была личная история этих людей, они пополнят ряды группировок. Мне кажется, на государственном уровне нет политической воли, чтобы положить конец этой преступности. Это связано с опасениями еще больше обострить ситуацию в проблемных районах, малодушием и страхом настроить против себя большую часть правозащитных организаций, которые, по определению, всегда предпочтут преступника сотруднику сил правопорядка.
Жеральд Панделон (Gérald Pandelon)
