Алексей Чеснаков: Партия власти не в лучшей форме, а противоречия в элите были есть и будут
Результаты вторых туров губернаторских выборов для многих политологов и политтехнологов стали неожиданностью. В СМИ, соцсетях и политических телеграм-каналах обсуждаются причины и последствия поражения кандидатов от «Единой России», при этом анонимные эксперты озвучивают огромное множество самых разных прогнозов относительно дальнейшего развития политической системы, которые редко соотносятся с реальностью.
О том, как власть отреагирует на результаты единого дня голосования, «Актуальным комментариям» рассказал директор Центра политической конъюнктуры Алексей Чеснаков.
— Алексей Александрович, больше всего споров сейчас о проигравших кандидатах от «Единой России». Многие указывают на то, что при их выборе были допущены ошибки, изменит ли их поражение кадровую политику Кремля?
— Кадровая политика Кремля зависит не от поражения или победы кандидатов на региональных выборах, а победа или поражение на региональных выборах зависят от кадровой политики Кремля. Там это хорошо понимают. Поэтому к выборам всегда готовятся заранее. И на этот раз тоже. Сформировали тренд на обновление власти, на появление нового типа политического менеджера во главе региона и даже успели обеспечить его набором конкретных идеологических обоснований. Из этого набора, кстати, выбрали вполне приемлемое объяснение случившимся казусам. Логика хорошо считывается. Ни один из тех, кто прошел «губернаторскую спецшколу Кириенко» выборы не проиграл. Старые главы — Шпорт, Орлова, Зимин не только не относятся к группе необходимых сейчас во власти типажей, а скорее наоборот — по всем параметрам демонстрируют какой власть быть не должна и не хочет — и сами со скалы не прыгнут и людей на подвиг не воодушевят. Не говоря уже о внешнем виде. Какой-то замшелый типаж председателя исполкома советского времени. Несмотря на сохраняющуюся ностальгию по советскому периоду у значительной части электората, даже им такой типаж уже не «продать».
— Зачем же тогда их поддерживали до последнего? Разве это не наносит репутационный ущерб всей властной системе?
— Этот вопрос хорошо демонстрирует ошибку, которую совершают многие исследователи и комментаторы. Они не понимают логики Системы власти. Не абстрактной «политической системы» из учебников политологии, а конкретной Системы управления огромной властной вертикалью, состоящей из большого количества неформальных конфигураций, персональных и групповых интересов и только в последнюю очередь — институтов и официальных структур.
При внешних угрозах (реальных или сконструированных самой же Системой) она демонстративно мобилизуется на поддержку своих. Своих сдавать нельзя. Никогда. Даже зная, что они проиграют. Даже во вред себе. Принцип важнее человека. Принцип важнее результата. Это очень важный момент. Решившись на сдачу своих, можно послать плохой сигнал всем вокруг — власть испугалась и идет на попятный. Но это еще и плохой сигнал внутрь Системы. Поэтому власть выбирает понятный принцип — демонстративно выглядеть последовательной и идти до конца. Кстати, эта последовательность и готовность идти до конца во-многом и отличает власть от оппозиции.
— Как тогда принимать решения, и кто их принимает?
— Сегодня, как и пять лет назад, все серьезные решения в Системе власти зависят от одного человека — Путина. Либо напрямую, либо косвенно. Его позицию по всем важнейшим вопросам знают администраторы внутренней политики и работают в той стилистике, которая с ним оговорена. А вот какие конкретно цели ставит Путин перед администраторами внутренней политики и администраторами выборов мы не знаем. Никто не знает. Ни один эксперт. Эксперты могут только с некоторой степенью вероятности догадываться, исходя из своей информированности и наличия целостной концепции политического процесса, стратегического видения. Какая на самом деле стоит задача — отпустить вожжи или натянуть? Порой можно только догадаться.
Еще одна ошибка т.н. политологов — приписывать принимающему решения и их исполняющим свои представления и свои «хотелки», а потом объяснять, почему эти «хотелки не сработали». Власть устроена сложнее. Очень редко можно, не обладая информацией, догадаться, какой на самом деле результат для власти приемлем. Плохо это или хорошо? Для исследователя плохо, потому что он вынужден все время фантазировать в поиске причин. Для комментатора хорошо — он все время востребован как дешифровщик сигнала. То, что он этот сигнал не понимает, тоже неплохо. Это снижает остроту ситуации. Увеличивает количество интерпретаций. Размывает фокус.
— Это звучит как тотальное оправдание Системы. Чтобы она не сделала — она всегда права. Черный ящик Истона не просто так остался в прошлом веке, политологу сегодня нужны правила игры и логика поведения акторов в заданных условиях. А пока аргументы выглядят как пропаганда, а не как объяснение.
— Любое объяснение может превратиться в пропаганду. Даже 2×2=4. Тут зависит не только от источника сигнала, но и от реципиента. Аудитория делится на группы, которые считывают сигнал только так, чтобы подтверждать свои собственные давно сложившиеся представления о происходящем. И никак иначе. Старая когнитивная ловушка. Это касается и оппозиционеров, и лоялистов. То, что Система устойчива, то что для развития ей нужны новые возможности, то что администраторы процесса хотят расширить пространство для маневра — это мне очевидно. То, что нелояльные власти комментаторы начнут кричать «власть зашаталась», «Система рушится», тоже понятно. Им хочется, чтобы так было. Поэтому они будут интерпретировать любой сигнал в пользу этой версии. Не вижу смысла это обсуждать и тем более опровергать. Людей не переделать. Эксперты тоже люди. Пусть потрындят. Это их время.
— Как вы думаете, насколько устойчивыми являются тренды, проявившиеся во время ЕДГ 2018 года? Можно ли говорить, что все следующие выборы будут проходить в схожей манере или же результаты этого года обусловлены непопулярными реформами, негативный эффект от которых уже в следующем году будет нивелирован?
— Во многом результаты определялись раздражением общества, вызванным плохим информационным сопровождением закона о повышении пенсионного возраста. Это факт. В таких сложных условиях региональные выборы уже давно не проводились. Это не оправдание. Это констатация. Сохранится ли этот тренд до следующего ЕДГ? Это зависит от того, как будет вести себя власть. Какие будут тренды на выборах? Это зависит от того, какую стратегию и тактику выберут администраторы внутренней политики. Корни этого поведения не в прошлом, а в будущем — в предстоящих через три года выборах в Государственную Думу, а потом и президента. Вот сейчас пройдут выборы, появятся более глубокие объяснения, нюансы, возможны новые кадровые решения по регионам выборов 2019 года. Вот тогда и можно будет серьезно говорить. А рассуждать об устойчивости трендов на основе эмоционального шума после дня голосования считаю бессмысленным.
— То есть власть остается реактивной?
— Власть всегда реактивна. Вы вкладываете в это понимание негативный смысл. Но можно посмотреть и по другому. Реактивность плоха только тогда, когда является единственной характеристикой стиля политического субъекта. У некоторых сложилось странное понимание природы власти, ее действий. Как будто власть должна все время идти напролом, делать свое дело, не обращая внимание на происходящее, на общественное мнение. Это не так. Власть всегда вынуждена реагировать. Власть — не система кнопок, когда в нужный момент нажимаешь давно подготовленную, и уверенный в результате с удовольствием наблюдаешь за происходящим. Власть построена как система нелинейных сигналов. В этом она отличается от сферы управления, от менеджмента. Умная власть всегда ищет, как использовать критические ситуации, которые позволяют ей меняться. Или создает их сама для того, чтобы отреагировать на них. Власть так устроена, что не может меняться, если таких поводов нет. А меняться нужно всегда, если хочешь как можно дольше остаться у власти. Уже второе десятилетие об этом говорим. Да и не только мы. Старая штука. Одно время даже вытащили из нафталина цитату принца Салина: «Все должно измениться, чтобы все осталось по-старому». Такая вот удобная философия. Управление изменениями — главная задача власти. Нужно ставить вопрос по-другому: изменений ради чего? Именно тут появляется пространство для размышлений и критики. Тут сейчас очень много вопросов к власти. Вопросов не к средствам и стилю, а к целям.
— Будут ли в таком случае как-то изменена процедура выборов после таких результатов? Пшеворский, например, справедливо указывал на то, что демократические процедуры зависят от тех, кто определяет правила игры. Ранее обсуждались самые разные меры: перенос ЕДГ на весну, либерализация муниципального фильтра и множество других мер. Что будет теперь?
— Прогноз по таким предположениям — дело неблагодарное. Либо вы обладаете информацией о том, что администраторы внутренней политики планируют подобные изменения, либо вы занимаетесь фантазиями. Сколько раз уже кричали про муниципальный фильтр. Вроде бы самые близкие к власти эксперты даже были готовы списать его в утиль. А воз и ныне там. Почему? Потому что у этого института есть и позитивные стороны. И отказ от них нужно чем-то компенсировать. Чем? Я пока не знаю. Предполагаю, что власть тоже не знает. Нужен серьезный анализ. Когда власть даст уверенный сигнал, что она хочет в будущем от электоральных процедур в 2021 и 2024-м, тогда и прогноз будет осмысленным и полезным. А сейчас — это гадание на кофейной гуще.
— В телеграм-каналах заметно активизировались силы, пытающиеся найти виноватых в поражении «Единой России». Отмечается, что больше всего упреков идет со стороны экспертов, близких к руководству Госдумы. Не приведет ли дестабилизация к обострению внутриэлитных противоречий? Ведь мы знаем, что для электоральных авторитаризмов конфликт элит является одной из самых опасных проблем.
— Партия власти не в лучшей форме. Это совсем не приговор. Это не очень приятный диагноз. Все структуры имеют свойство стареть и слабеть. Партия тоже не сможет выжить и измениться без кризисов. Вот сейчас у ней есть шанс воспользоваться этим кризисом и серьезно поменять многие подходы в своей работе, до которых раньше дойти не хватало либо понимания, либо воли.
Что касается внутриэлитных противоречий. Они были есть и будут. Конфликт вокруг управления политическими процессами и конфликт вокруг позиционирования Госдумы в Системе власти будет длиться еще какое-то время. Там много чего намешано. Но это объективные процессы. Делать выводы относительно их текущего состояния и рисков, которые они несут лишь на основе осеннего обострения у группы интеллектуальных импотентов, окопавшихся на Охотном ряду, я бы не стал. Так мы и до тараканов доберемся. Система выстроена так, что она нуждается в постоянном присутствии в информационном поле темы конфликта внутри нее. Это ей только помогает расшифровывать сигналы «свой-чужой».
— Могут ли результаты выборов как-то повлиять на процесс властного транзита и дискуссию вокруг 2024 года?
— Конечно. Но как это произойдет, пока сложно сказать. Система слишком закрыта. Рецептов слишком много. Очевидно одно, что ей нужно более широкое пространство для маневра, чтобы привести в более эффективное соответствие общественные настроения и качество управления страной.
— Что будет с партийным полем? И до этих выборов ходили самые разные слухи и варианты изменения партийного ландшафта: от расформирования СР, до создания двухпартийной системы на базе «Единой России» и КПРФ. Какие сценарии являются наиболее вероятными?
— Партийная система также испытывает серьезные проблемы в связи с явным несоответствием количества и качества предложения уровню спроса. Можно делить, можно объединять. Проблема в том, что нового качества это, скорее всего, не даст. Нужны абсолютно новые игроки. Некоторые группы избирателей должны почувствовать, что хотя бы потенциально существует партия, способная их представить. А не что им предлагают какую-то новую оболочку для старых костей. Что будет со старыми партиями? Не думаю, что Жириновский и Зюганов уже сыграли свою роль. Они еще могут помочь. Но не в долгосрочном плане. Они это сами хорошо понимают и уже начинают подготовку к изменениями внутри своих партий. Посмотрим, что из этого получится. Результат не предопределен. Обеим партиям нужна «свежая кровь», тогда они могут быть полезны при обеспечении транзита. Тут вчера некоторые эксперты заговорили о том, что власть должна «наказать» ЛДПР и КПРФ. По-моему власть должна поблагодарить ЛДПР и КПРФ.
— Возможно ли, что протестное голосование и рост конкуренции приведут к активизации поля публичной политики? Возродится рынок консалтинговых услуг (на что сильно надеются политтехнологи), активизация гражданских организаций, которые будут активнее вести себя в политическом пространстве и многое другое.
— Какое возрождение? Кого возрождать? Нет тут никого. Рынок консалтинговых услуг нужно не возрождать, а создавать заново. После того, как его уничтожили, многое поменялось. Стали востребованы другие компетенции, другие навыки, другие инструменты, другие модели работы с клиентом. Совсем новая специфика работы с большими данными, использование, хотя пока и локальное, искусственного интеллекта и т.д.
Консультанты наши во всем этом небольшие доки. Что касается рынка политтехнологий. Мой хороший друг Евгений Минченко уже заявил, что для них наступает новая продуктивная эпоха. Боюсь, реальность от этого оптимизма слишком далека. Никакого рынка политтехнологий и соревнования политтехнологов нет и не будет, пока они не станут конкурируют друг с другом в рамках одной кампании. Вот когда они столкнутся на выборах в одном регионе и один политтехнолог сможет выиграть у другого, тогда и будет рынок. Тогда и рейтинги можно будет составить. Выиграл — проиграл. Это единственный критерий эффективности.
К тому же, обращу внимание, что эти разговоры о новом расцвете коммерческих политтехнологий могут быть опасными. Вы не можете одновременно «возрождать» рынок политтехнологий и создавать политические партии. Это два противоположных процесса. Там, где будут набирать вес политтехнологии, будут проседать партийные машины. И наоборот. Будут набирать вес партийные машины — проседать политтехнологи. В свое время, в нулевые, была сделана ставка на то, что политтехнологи будут работать внутри партий. Это привело к почти полному уничтожению свободного рынка политтехнологий. Сейчас, когда увеличилось количество самовыдвиженцев, появилось желание не использовать партийные машины, а передать некоторые задачи на аутсорсинг, чтобы не светить принадлежность кандидата. Это может помочь получить нужные цифры на табло в избиркоме. Но эта схема будет ослаблять политические партии, и в первую очередь партию власти.
