Александр Ходаковский: русские не способны легко прощать зло, поэтому День Победы — это не день примирения
Владимиру Путину задали вопрос: что Запад не может понять в России? Я вчера скоротал время и посмотрел американский фильм про идентификацию немецкой подводной лодки, затонувшей у берегов Нью-Джерси на семидесятипятиметровой глубине. Помимо рассказа о шестилетней работе американских дайверов в фильме широко говорилось о немецком подводном флоте и его роли во Второй Мировой войне.
Что показалось интересным с точки зрения подачи? Интересно, как при помощи смещения акцентов можно создавать впечатление: например, про потери американского флота от германских лодок у берегов Америки в ходе операции «Барабанный бой» можно сказать, что затопленные две тысячи кораблей — это всего один процент от общей численности флота (речь о торговом флоте). А про потери немцев можно сказать: уничтожено две трети подводного флота, действовавшего в Атлантике, а это исчисляется от семидесяти лодок.
Но главное не это, а как любовно восстанавливалась картина, сколько слёз умиления было пролито в кадре, как дружно взаимодействовали исследователи Германии и Штатов, как растроганы были немецкие ветераны-подводники усилиями американцев по восстановлению исторической памяти, как будто в тех двух тысячах потопленных немцами кораблей не плыли живые люди — женщины, дети... не транспортировались жизненно необходимые грузы, без которых кто-то не выжил.
Так что мне кажется, что ответ на вопрос, заданный Владимиру Путину, мог бы быть таким: русские не способны так легко прощать зло, потому что оно может легко возродиться, стоит только его забыть. Сердцем прощать мы можем, когда речь о покаянии, но оставлять в своей исторической памяти только проценты мы не собираемся. Поэтому День Победы — это День Победы, а не день примирения.
