Александр Ходаковский: главная задача этой операции не в территориях или имидже, а в том, чтобы вынести уроки и использовать время для модернизации страны, начиная с армии
Вчера Проханов Александр Андреевич задал мне вопрос: где, по-вашему, мы должны остановиться? Я ответил: там, куда сможем дойти. И подразумевал я вовсе не дальние дали в духе ура-патриотизма, а подразумевал: насколько хватит наступательного потенциала. Будет это на половине бывших областей плюс то, что уже контролируем, будет это по Днепру — неважно. Важно, чтобы это было вовремя.
Наступать в угоду политическим соображениям или общественному мнению вопреки реальному положению дел — нельзя. И мне плевать на вопли и брызги слюны тех, кто подобен плебсу на гладиаторских боях. Валентин Фалин в одной из книг описывал, как Черчилль нас «разводил» со вторым фронтом, пытаясь пропихнуть его не там, где он был бы нам остро полезен, и в итоге протолкнул его в Северной Африке. Так вот, после полугода «эксплуатации» втрое превосходящих Роммеля сил Англия и Америка поняли реальный потенциал советской мобилизационной экономики — и очень напряглись.
Их собственные капиталистические экономики испытывали от усечённой войны очень большую нагрузку, — какова же должна быть советская экономика, способная выдержать главную нагрузку Второй Мировой? Главная задача этой операции не в территориях или имидже, а в том, чтобы вынести уроки и использовать время для модернизации страны, начиная с армии. В первую очередь в области мотивации российских солдат. Я вижу существенную разницу в мотивациях тех, кто в четырнадцатом пришёл в нашу армию воевать, и тех, кто в последующие годы пришёл служить. Очень часто последнюю категорию у нас называли «пятнадцатитысячники» — от размера их зарплаты. В России это сорокатысячники, стотысячники... И в условиях очевидно затягивающегося конфликта мы вступаем в настоящую гонку — кто кого, — но уже на глобальном уровне.
