Мир? Украина начала стирать Донбасс с лица земли
Пока идут переговоры, Донбасс утюжат гаубицы. Озабоченная общественность широко обсуждает, будут ли отведены или не будут войска в двух селах на протяжении трех километров, в то время как еще 400 километров в огне.
Начиная с проведения в ЛДНР флешмоба «ЗеленскийпризнайвыборДонбасса#», унизительно глупого и по форме, и по содержанию, стало понятно, что Минские соглашения будут пытаться реанимировать. Одной рукой Россия дала республикам надежду, начав выдачу российских паспортов (пусть даже скорость данного процесса на сегодняшний день крайне низкая). Другой рукой заставила самоопределившиеся республики склонить выю перед президентом-комиком. Тем самым продемонстрировав Киеву, что события могут развиваться либо по сценарию стремительной интеграции ЛДНР в Россию, либо по сценарию обоюдоприятной реализации Минских соглашений.
В свою очередь, Владимир Зеленский (или тот, кто пишет ему сценарий) с первых дней демонстрирует России свою готовность договариваться, только он мотивирует Россию к переговорам массированными обстрелами прифронтовых населенных пунктов. Такой бойни на «передке» не было с 2015 года — погибла дюжина гражданских, а количество погибших бойцов исчисляется десятками; не считая сотен поврежденных и полностью разрушенных зданий.
На фоне потерь, которое принесло и еще принесет это обострение, «миролюбивые» жесты Киева выглядят чрезвычайно бледно — бесконечный ремонт пешеходного моста в Станице Луганской и подписание пресловутой формулы, которое абсолютно ничего не решает.
Весь вопрос не в том, какие документы подпишет Киев, а в том, заставят ли его остальные подписанты выполнять обещанное. В предыдущие пять лет Украина выполняла едва ли 10% от того, что было согласовано в Минске в 2014 и 2015 годах. Есть ли основания считать, что сегодня что-то изменилось?
Садиться за стол переговоров в Минске Украину заставляли «отпускники». Разумеется, автор чтит усилия и жертвы ополчения, но без «отпускников» загнать ВСУ в котлы летом 2014 года, а тем более взломать оборону Дебальцево было бы абсолютно невозможно. Киев поставили перед выбором: либо Минск, либо новые котлы. Принуждение Киева к деэскалации не только спасло бесчисленные жизни, но и позволило наладить в республиках более или менее сносную жизнь.
Сегодня шаткое равновесие разрушено и на фронте вновь используются тяжелые калибры. Но в этот раз стратегическое преимущество на стороне Киева. Взломать украинскую оборону было сложно, и это стоило множества жертв, но с тех пор Украина не только значительно подтянула вооруженные силы, но и выстроила глубоко эшелонированную оборону. Чтобы взломать ее, придется уложить в Донбасскую землю тысячи солдат и гражданских и обратить в руины не один населенный пункт.
Хотелось бы ошибаться, но ситуация выглядит так, будто ВСУ может практически безнаказанно, прикрываясь жилыми домами, методично стирать с лица земли один населенный пункт ЛДНР за другим. Стоит напомнить, что недалеко от линии разграничения находятся густонаселенные Донецк, Горловка, Луганск…
Если реактивная и ствольная артиллерия начнет стирать города Донбасса с лица земли (сейчас стирают с лица земли поселки, но это, судя по всему, воспринимается как статистика), придется либо аннигилировать города и села на подконтрольной Украине территории, либо устроить бойню, перед которой Дебальцевская операция побледнеет, либо договариваться. Чего как раз и добиваются в Киеве.
Пока идут пляски с бубном вокруг очередной попытки мотивировать Украину выполнять Минские соглашения неизвестными нам посулами, Киев в ответ мотивирует Москву идти на уступки. То, что происходит сегодня, — ужасно, но достаточно успешно игнорируют. Но если игра пойдет всерьез и в приснопамятные «Ростовские горы» вновь потянутся вереницы беженцев, России придется решать эту проблему.
Пока идут переговоры, Донбасс утюжат гаубицы. Озабоченная общественность широко обсуждает, будут ли отведены или не будут войска в двух селах на протяжении трех километров, в то время как еще 400 километров в огне.
И кажется порой, что всем давно плевать и на Минские соглашения, и на мирное население, превратившееся в разменную монету и гибнущее с обеих сторон линии разграничения.
