Минфин прикладывает подорожник к офшорной травме российской аристократии

Вы видите деофшоризацию? А она есть. Власти дополнили чёрный список офшоров странами, признанными недружественными. Список тут же увеличился почти вдвое. Заявленная цель — суверенитет. Вот только, несмотря на растущие списки, сумма иностранных инвестиций российских компаний за 2022 год практически не уменьшилась — то есть никто не спешит возвращать деньги в Россию, так где они хранятся? Если нельзя вкладывать в офшоры по чёрному списку, то куда вложены средства, и почему не снижается их объём, если нужен суверенитет?

«А тут ещё и ПМЭФ подлил масла в огонь: целый ряд докладчиков призвал к немедленной приватизации. Среди них Набиуллина, Греф, Силуанов, Костин, Орешкин. Видимо, отдав активы в частные руки (понятно, что за бесценок), от владельцев этих предприятий ждут резкой самоотверженной и патриотической самоотдачи на благо родины. Недаром первый вице-премьер Андрей Белоусов заговорил об элите, которая готова служить, о том, что смыслы важнее экономики. Но в том же интервью он призвал не преувеличивать историю с вывозом денег из страны. Это просто такая травма 90-х, сказал он. А ведь если так, то от патриотической самоотдачи до капиталоотдачи за рубеж — всего один шаг.

Так как элита служит России, выводя при этом капиталы за границу и развивая таким образом другие страны — вопрос вопросов. Своим мнением об усилении суверенитета поделился экономист Валентин Катасонов.

— Минфин РФ обновил чёрные списки офшоров, куда добавили недружественные страны, включая США, государства Европы, Канаду. И очень странно, что по статистике сумма российских инвестиций за рубежом не меняется, несмотря на растущие чёрные списки. Что происходит?

— Налоговики объясняют все эти тонкости, почему это было сделано: там прекращён обмен финансовой информацией, нарушается соглашение об избежании двойного налогообложения, в общем, там много таких нюансов. Но некоторые говорят проще — мол, это список тех юрисдикций, куда российскому капиталу не следует направляться, это такие запретные территории. Но, на самом деле, я это воспринимаю это как список офшорных и недружественных территорий.

— То есть имеется абсолютная уверенность, что российские капиталы туда не выводятся?

— Сейчас, я думаю, они и без этого списка перестали туда выводиться, слишком опасная ситуация, в любой момент могут заморозить, конфисковать. Трудно сказать. У нас политика очень волатильная. Могут завтра этот список опять укоротить, если, не дай бог, там начнутся какие-то переговоры и улучшение отношений. Мы же понимаем, что это игра. Поэтому, с моей точки зрения, я бы вообще включил в чёрный список большую часть стран мира, и не потому, что все они плохие, а потому что негоже экспортировать капитал: надо развивать собственную экономику.

— Если не в офшоры по этим спискам, то куда вывели рекордное количество средств в истории в 2022 году — около 250 млрд долларов?

— Вы знаете, сейчас судьба этого оттока очень мутная. Там по платёжному балансу получается отрицательное сальдо финансового счёта 227 млрд. Я воспринимаю это как сумму чистого оттока. Куда эта валюта ушла — трудно сказать. Банк России резко сократил количество информации. Мы можем только обобщённо оценивать, что это за отток капитала. Но пока у нас ещё нет полной картины.

В целом получается парадоксальная ситуация, что несмотря на санкционную войну, у нас зарубежные активы, мягко выражаясь, не уменьшаются. Может быть, суммарно они примерно остаются на прежнем уровне, потому что валютные резервы у нас заморожены, новых превращений валютных резервов нет, но частный капитал действительно куда-то уходит. Скорее всего, это Объединённые Арабские Эмираты, наверное, это Турция, отчасти Китай, хотя Китай достаточно строго относится к импорту любого иностранного капитала, и правильно делает.

Когда-то у Банка России была подробная структура экспорта капитала в форме прямых инвестиций по странам, сегодня такой картинки нет, поэтому мне трудно гадать.

Но вот госпожа Набиуллина вообще заявила в Государственной думе, что никакого оттока капитала нет, что это просто некое отрицательное сальдо финансового счёта, и что, на самом деле, за этим отрицательным сальдо финансового счёта скрываются авансы, которые предназначены для оплаты импорта, и что вообще так называемый отток капитала — это просто-напросто оплата товарного импорта.

Но я три десятилетия слежу за платёжным балансом Российской Федерации и вижу, что отрицательное сальдо финансового счёта есть постоянно. Если суммировать, то у меня получается где-то 1,5 трлн долларов. Спрашивается, мы что, собираемся завтра на полтора триллиона долларов купить каких-то товаров? Это смешно. Понятно, что это бегство капитала. Я не могу сейчас сказать, в какой форме этот капитал осел за рубежом и в каких странах.

— То есть, это лукавство, что мы не выводим средства?

— Конечно! Я более того скажу, это рекордный объём экспорта частного капитала, такого не было за три десятилетия!

— А ведь у нас по-прежнему благоприятные условия для вывода средств — ещё в 2020 году обнулили налоги на вывод дивидендов в офшоры и ограничили платежом всего в 5 млн рублей работу так называемых КИКов — контролируемых иностранных компаний?

— Да. Вы знаете, эта проблема офшоризации российской экономики — ключевая. И многие годы я слышу эту мантру насчёт необходимости деофшоризации экономики. Причём, главный аргумент, почему это надо делать — казна недополучает деньги, потому что уклоняются от уплаты налогов. Уходят как раз в те самые офшоры, которые зачислены в эти чёрные списки Минфина РФ. Надо их вернуть, надо вернуть налоги.

Но это не самая главная проблема. Самая главная проблема — это то, что российская экономика управляется извне. Вот только недавно я, наконец, услышал эту же самую версию от народных избранников — депутатов из фракции «Справедливая Россия», в частности, Михаил Геннадьевич Делягин об этом сказал. Они в начале года подготовили проект закона о деофшоризации, я очень был рад этому проекту закона, потому что я ещё в 2014 году, когда прогремели первые залпы санкционной войны Запада в связи с Крымом, уже тогда набросал проект президентского указа о деофшоризации и сопроводил его своей пояснительной запиской, что деофшоризация необходима в связи с тем, что компании, которые регистрируются в офшорных юрисдикциях, становятся инструментом внешнего управления Россией.

Ни для кого не секрет, что подавляющая часть всех офшорных юрисдикций контролируется англосаксами — англичанами и США, ну ещё небольшое количество офшорных юрисдикций контролируется голландцами, но они фактически в союзе с англосаксами. Не надо быть наивным, чтобы думать, что вот, предположим, где-то ведётся добыча нефти частной компанией. Какой-нибудь Петров/Сидоров, гражданин РФ, создаёт через цепочку компаний конечную офшорную компанию на каких-нибудь Багамских Островах. Оттуда и идёт управление.

Самое интересное, что ведь все эти производственные, инфраструктурные объекты, месторождения находятся на балансе, но на балансе той самой офшорной компании на Багамских Островах. Я, естественно, не располагаю конфиденциальной информацией, я просто высказал предположение, что у Запада есть прекрасная возможность управлять российской экономикой через эти офшорные компании, которые там регистрируются — на Багамах, в Панаме, ещё где-то.

И вот сегодня, когда уже идёт санкционная война против России, гибридная война, многие высказывают эту версию, естественно, что главный аргумент является не фискальным, а геополитическим.

Мы говорим о том, что Россия встаёт с колен, приобретает национальный суверенитет. А она приобретёт национальный суверенитет тогда, когда будет управляться изнутри, она же пока управляется извне.

Но, к сожалению, вот этот проект закона о деофшоризации был остановлен буквально на взлёте — и в Думе его затормозили, и Правительство тоже дало свой отрицательный отзыв. У Правительства отрицательный отзыв состоял из одной странички: мол, у нас уже есть такая опция, есть в российском законодательстве возможность, которая даёт владельцу офшорной компании перерегистрировать её в российскую юрисдикцию.

Но речь идёт не о возможности, а об императиве. Я в своём проекте писал, и депутаты в нынешнем проекте закона говорят о том, что это надо сделать в кратчайшие сроки. У меня был срок один месяц, депутаты поставили шесть месяцев — если в течение шести месяцев не будет перерегистрации в российскую юрисдикцию, то тогда физические активы, находящиеся на территории РФ, просто подлежат национализации. Всё предельно просто. Но вы же понимаете, что этого не делается, потому что бенефициары офшорной экономики как раз и держат штурвал власти. Они принимают решения и не собираются сами себя лишать этих офшорных преференций, офшорных активов.

— И в этом смысле мне показалось интересным высказывание Белоусова в статье перед ПМЭФ, он сказал, что государство больше не ночной сторож.

— Статья Белоусова очень осторожная. Она требует определённого интеллекта, потому что выражение «ночной сторож» идёт от Маркса и Энгельса, из работы «О происхождении государства». Имеется в виду, что государство не внедряется в экономику. То есть он как раз здесь выступил диссонансом по отношению к большинству других чиновников, которые выступали на Питерском форуме.

Та же Набиуллина сказала: ни в коем случае не надо допустить вмешательства государства в экономику, усиления государственного регулирования. Для Набиуллиной государство должно быть ночным сторожем. Набиуллина — рафинированный экономический либерал, и она как религиозный человек верит в то, что экономическими процессами управляет невидимая рука рынка. По крайней мере, она верит в эти догматы Адама Смита. И все «пели» эту мантру насчёт того, что ни в коем случае не надо усиливать роль государства, потому что, мол, российская экономика адаптировалась. Смотрите, она должна была обвалиться, а она адаптировалась, и там всего-то каких-то округлённых минус 2% ВВП, в этом году даже будет плюс 1% ВВП — но это несерьёзно.

Речь должна идти не о этих количественных параметрах, а о модели. А модель остаётся старая. Её они аккуратно называют моделью рыночной экономики, а, на самом деле, конечно, это модель капитализма. Модель капиталистической экономики запрограммирована на одну единственную цель — максимизация прибыли.

Сегодня идёт противостояние с коллективным Западом. Понятно, что необходимо наращивать военный потенциал, необходимо добиться радикальной победы военной операции на Украине — для этого и нужна экономическая мобилизация. А модель рыночной экономики такой мобилизации обеспечить не может. Для этого необходимо усиление вмешательства государства. Даже Джон Кейнс в 1930-е годы сказал, что без усиления вмешательства государства в экономику мы не сумеем её вытянуть из того кризиса, который начался в 1929 году. И началась эпоха регулируемого капитализма, или дирижизма. А у нас вот такие либералы рафинированные, и долго это продолжаться не может.

Я тут вспоминал намедни одну статью Збигнева Бжезинского, лет 20 назад, в начале нулевых, он её написал. Он говорил, что в будущем возможен риск противостояния России и Запада. И он сказал, что в результате этого противостояния будет перекрыта труба, которая на тот момент снабжала Запад, Европу природным газом, нефтью — образное определение «труба», то есть поставка экспортных ресурсов в Европу. Он сказал следующее. В первый год от боли будет корчиться Запад, а через пять лет будет корчиться Россия, но в том случае, если она не перестроит свою модель экономики. А если она перестроит свою модель экономики, тогда это всё жалкий лепет насчёт того, что у нас в 2023 году может быть плюс 1% ВВП. Это будет мобилизационная модель экономики, которая у нас уже была в сталинский период.

Без этого мы не выиграем, без этого высокий риск проигрыша. Сейчас они самодовольно на Питерском форуме говорят, что «мы адаптировались». А вот Збигнев Бжезинский сказал — через пять лет будет корчиться Россия от боли. Если мы профукаем драгоценное время, то мы будем корчиться от боли.

— При этом Белоусов констатирует, что перешли снова к либерализации, или это его пожелания?

— А куда дальше-то? Нет, конечно, можно и дальше проводить либерализацию, то есть фактически об этом и шёл разговор. Многих это привело в шоковое состояние. Наши ключевые фигуры из финансово-экономического блока: Решетников, Орешкин, Силуанов, Набиуллина, Костин, Греф — они все, такое ощущение, к этому готовились. Они все синхронно и срежиссированно обсуждали одну тему приватизации. Как раз это обратное тому, что необходимо.

Я на эту тему много раз говорил — мы не в состоянии провести настоящую военно-экономическую мобилизацию. Есть костяк компаний, которые включены в реестр ОПК. Сейчас этот реестр закрыт. До закрытия я отслеживал состав этого реестра — там было 1300—1400 предприятий. Причём, как государственной формы собственности, так и частные или смешанные, и последних было гораздо больше. И все прекрасно понимают, что частное предприятие не в состоянии обеспечивать дисциплину, которая необходима для поставок необходимых товаров Минобороны, ВС. Более того, поскольку эти частные предприятия изначально запрограммированы на максимизацию прибыли, они всячески будут стараться решить свои задачи, а не общенациональные. То есть они будут завышать цены на свою продукцию. По этому поводу Мишустин даже дал задание казначейству — провести тотальную ревизию обоснованности цен на продукцию предприятий ОПК.

Но смотрите. Предприятия ОПК — это те предприятия, которые производят конечную продукцию для ВС РФ — танки, самолёты, пушки, боеприпасы, огнестрельное оружие. Но ведь для того, чтобы произвести конечный продукт, необходимы сотни, а иногда и тысячи поставщиков и субпоставщиков. И порой бывают такие уникальные субпоставщики или поставщики, которые если останавливаются, то они останавливают производство конечного продукта. У нас на сегодняшний день нет чёткого понятия, что такое стратегически значимое предприятие. Мы даже методологически не готовы к этой мобилизации. Я всё-таки жил при Советском Союзе, я понимаю, что такое военно-экономическая мобилизация.

И, к сожалению, делается всё с точностью до наоборот — приватизация. Мы до сих пор вспоминаем приватизацию 90-х годов. Первую, так называемую, малую приватизацию, когда переводились в частные руки торговые предприятия, общепит и бытовые услуги. Потом была так называемая чековая приватизация, её иногда называют большой, чубайсовской. Потом были залоговые аукционы. Так вот, на самом деле уже тогда во многих отраслях на частный сектор стало приходиться 90—95% основных фондов и производства конечной продукции отрасли. Госсектор — 5%, а в некоторых отраслях 10%. И сегодня предлагается уничтожить остатки государственного сектора. Это тянет на госпреступление. Я не юрист, но попахивает Уголовным кодексом, и всё это с высокой трибуны ПМЭФ. Я этого не понимаю.

— У Белоусова есть интересная вещь — про элиты, которые готовы служить. И тут же на вопрос о том, что у нас с выводом денег за рубеж, он отвечает, что это преувеличенная история и вообще «травма 90-х». Но факт остаётся фактом — деньги выводятся в рекордных объёмах. Как можно служить стране, вкладывая в развитие других стран? Ещё он говорит, что ядро государства сделано не из экономики, а из смыслов. Но получится ли вылечить травму смыслами?

— Конечно, для того чтобы приходить в чувства, нам необходима идеология. Нам говорят, что в России не должно быть официальной идеологии, но она существует 30 лет, её политкорректно называют идеологией экономического либерализма или просто либерализма. На самом деле, рефлекс один — это получение удовольствия. Помните, министр образования в своё время говорил, что мы формируем потребителей, грамотных потребителей. На самом деле, потребитель всегда стремится к удовольствиям. Понятно, что любые удовольствия приедаются, поэтому появляется другая страсть — страсть обогащения. То, что ассоциируется с капитализмом. Это уже молодой человек выходит из возраста, матереет и начинает гнаться за этими нулями на своём счёте. Но естественно, что гонятся за этими нулями на счёте, действуя по формуле: «цель оправдывает средства».

Половников Алексей

• Источник