А теперь европеец я, братья. И вернусь к вам, поверьте, не скоро!

Я похищен был русским спецназом (Буллада о Балатове)

Я похищен был русским спецназом.

И в застенках, прикованный, плакал.

То, что русские, - понял я сразу:

Каждый «окал», а главный их «акал».

Мне к запястьям цепляли проводку.

Я не ел!!! Исхудал (грамм на десять).

А спецназ жрал «Столичную» водку

И меня порывался повесить.

Балалайка надрывно звенела,

А спецназ все водил хороводы

Да иголками тыкал мне в тело -

Как Христа распинали, уроды!

Я на гречке стоял на коленях,

Но не стал на колени я духом!

А они заедали пельмени

У меня отчекрыженным ухом!

(А остатки скормили медведю,

Он ведь с русскими, гад, неразлучен).

Я не брежу... Пардон... Я не бредю...

Я в сознаньи, хоть зверски замучен.

Сколько там я потерял здоровья,

Но - не сдался! И крепче стал даже!

На футболке моей сгустки крови,

(Или кетчупа, точно не скажешь).

Так избить можно только по-русски -

Намотав телогрейку на биту,

Следом валенком, типа в нагрузку,

Чтоб откинулись вовсе копыта.

Что им надо я вычислил вскоре:

Рассказать про майданную кассу,

Про счета в очень дальнем офшоре

И куда дел от Пайетта баксы.

(Кто ж им скажет, что взял себе ноут

И «писэнь» (не державною, каюсь).

Я платил за майдана добробут.

Ну, и сдачи немного осталось).

Но молчал я - не дал им ни шанса,

Разузнать о Майдана секретах,

О печеньках и тайных финансах!

И ушанкой избит был за это.

Раз вернулся спецназ из сортира

Не помыв по традиции руки,

В неотглаженных русских мундирах,

И смотреть на меня стали, суки.

Взгляд спецназа тяжелый, недобрый,

Кулаки - как пудовые гири

(Что типично для омского СОБРа).

Тут я понял: замочат в сортире.

И был прав – там меня замочили

(«Обмочили» – уж если быть точным),

И кокошник с угрозой точили,

И онучами били по почкам.

Вдруг я обмер от дикого воя

И в штанах стало мокро от жути.

Пригляделся – медведей уж двое:

И один из них точно был Путин!

***

Как я выжил, пановэ, как спасся?

Как зверей из спецназа обставил?

Бой курантов на башне на Спасской

Их от пыток отвлечься заставил...

И я тут же себя снял с распятья,

И по лесу к деревне дал деру…

А теперь европеец я, братья.

И вернусь к вам, поверьте, не скоро!

Александр Харьковский