Забытая концепция мирного сосуществования двух систем

Концепция мирного сосуществования, как теория, как принцип в отношениях между государствами с различными политическими и социально-экономическими системами была разработана и получила практическое воплощение в Советском Союзе.

Впервые выражение стало употребляться руководителями советского государства ещё в 20-е годы прошлого века. Так, 10 апреля 1922 года, выступая по поручению Ленина на международной Генуэзской конференции, в которой участвовали ведущие мировые державы, обсуждавшие вопросы послевоенного мироустройства, представлявший Советскую Россию Георгий Васильевич Чичерин официально озвучил принцип мирного сосуществования и экономического сотрудничества государств с различным общественным строем в качестве советской внешнеполитической доктрины. Разумеется, после 1991 года, с распадом СССР, всё это было успешно забыто.

Каково же было моё удивление, когда я на днях натолкнулся на её основные принципы в статье, опубликованной в издании Responsible Statescraft, за авторством Александра Хилла, профессора военной истории в университете Калгари, специализирующегося на военной истории и развитии военного дела в России и СССР.

«Нам не нужно устраивать истерические крестовые походы против России и Китая. Западной дискуссии о внешней политике сегодня чрезвычайно не хватает хотя бы попыток взглянуть на вещи с альтернативной точки зрения, — пишет автор статьи. — Истерический подход в западных СМИ и политических кругах мешает мирному урегулированию украинского конфликта».

А ведь именно советская концепция мирного сосуществования предполагала, что две разные, даже противоположные политические системы могут развиваться независимо друг от друга, не прибегая в решении возникающих между ними споров к военной силе. Тогда это были капитализм и социализм, теперь же на Западе это противостояние определяют как демократия против авторитаризма.

«Многие западные политики отдают предпочтение демонстрации своей добродетели в борьбе с тем, что считают тиранией, и продвижению западной либеральной демократии, а не реалистичной оценке затрат и выгод от своих действий, и такое отношение не ограничивается конфликтом России с Украиной», — пишет Хилл.

Недавний инцидент с китайским воздушным шаром в США ясно указывает на резкое падение уровня адекватности по обе стороны американского политического спектра, которое вполне можно охарактеризовать словом «истерика».

«Китай, безусловно, наряду с Россией, Ираном и Северной Кореей, находится под прицелом американской политики и считается угрозой для международной системы, в которой господствует Запад. Ярость, которая обрушивается на эти государства в западных политических кругах и прессе, безусловно, даёт основания полагать, что Запад довёл себя до безумного крестоносного рвения», — отмечается в материале.

Аргументы, приводимые другими государственными субъектами в пользу своего поведения, часто указывающие на похожие действия со стороны самого Запада, просто отвергаются его лидерами, которые также готовы игнорировать тот факт, что Россия и Китай — крупные державы, обладающие не только значительными обычными военными возможностями и потенциалом, но и ядерным оружием. Более того идеи «священной войны» поддерживаются рядом видных общественных деятелей, которые находятся в авангарде нынешнего крестового похода Запада против России во имя того, что они называют либеральной демократией.

По мнению автора, западному миру нужно немного больше реализма в его отношениях с Россией и другими странами, которых там условно объединяют в лигу «плохих парней».

«Как выяснил Джон Миршаймер, в чёрно-белом мире западных международных отношений сегодня предложение более реалистичного подхода к внешней политике означает, что вы просто становитесь марионеткой иностранного противника. Но если мы продолжим игнорировать идею о том, что у других государственных деятелей могут быть законные опасения — подкреплённые значительной военной мощью — мы рискуем оказаться в ситуации глобального конфликта, который может закончиться исключительно плохо», — говорится в статье.

Если не цепляться за ярлыки, то очевидно, что так или иначе Хилл говорит о новом разделении мира на два основных лагеря, то есть, по факту, речь идёт о би-, а не многополярности. Уже не раз отмечалось (и я разделяю эту точку зрения), что переход к реально многополярному мироустройству возможен лишь через изначальное деление на два, а уже потом некую энтропию образовавшихся частей.

Но дело даже не в этом. Получается, что мыслящие люди на Западе, тот же Миршаймер, предлагают вернуться к прежней модели, которая многие десятилетия удерживала мир от ядерной катастрофы, чем и доказала свою эффективность. Так почему же нынешний западный правящий класс так упорно отказывается от этой идеи? Ответ состоит из нескольких частей.

Во-первых, в прошлый раз концепция мирного сосуществования была выброшена за ненадобностью после победы Запада в холодной войне. Эта «победа» (как к ней ни относись) стала самым значительным достижением западной цивилизации за последние лет 100, а то и больше. И потому они до сих пор относятся к ней как некоему сакральному фетишу. Возвращение же к биполярному мироустройству полностью нивелировало бы ценность этого фетиша.

Во-вторых, на Западе, и это очень точно подмечает автор статьи, чрезвычайно сильны истерические настроения. Тамошний истеблишмент, мягко говоря, выродился и разучился мыслить рационально и трезво. Когда у власти такие люди, как Байден, Джонсон, Шольц, Макрон, фон дер Ляйен и прочие Боррели, сложно ожидать от западной цивилизации здравомыслия.

И, в-третьих, в прошлый раз концепция, предложенная СССР, с нашей стороны имела не только внешнеполитический, но и остро идеологический подтекст. Мы относились к Западу не просто как иному способу существования, но и как к ярому антагонисту, которого рано или поздно, когда придёт подходящее время, необходимо будет победить и уничтожить.

Стоит признать, что и на Западе было такое же отношение к СССР, что проявилось в появлении маккартизма в США или нацизма в Европе. И всё же оно не было доминирующим, и в большинстве случаев преобладал здоровый прагматизм. Да, мы — враги, но это не повод убивать друг друга.

Теперь же всё иначе. Задача уничтожить Россию и построить лево-либеральный концлагерь, который они стыдливо называют порядком, основанным на правилах, имеет не прагматическую, а исключительно идеологическую, в какой-то мере даже религиозную основу. Отсюда все эти их мысли про крестовый поход и священную войну.

Торжество западного либерализма стало для них идеей фикс, и они не могут допустить никаких альтернативных вариантов, просто потому, что даже сам факт их существования несёт угрозу насаждаемым ныне на Западе новым ценностям. А ценности эти уже не так привлекательны, как те, что были лет 30 или 50 тому назад, и поэтому при наличии за железным занавесом какой-то иной жизни, с большей вероятностью люди теперь побегут оттуда, а не туда. Что рано или поздно приведёт к вырождению и распаду западного общества. И они это знают.

Так что, никакого мирного сосуществования не будет, а вместо этого они будут давить нас столько, сколько смогут: до последнего украинца, поляка, немца, да кого угодно — иначе, грубо выражаясь, им хана. И пусть сама по себе советская идея неплоха, но шансов на её реализацию в нынешних условиях практически нет.