Максим Шевченко: прикрываясь именем Путина, грабят и разоряют страну
За последнюю неделю в связи с визитом американских конгрессменов в Россию произошло несколько интересных явлений. Один случай получил уже широкое общественное освещение: спикер Мельников увидел конгрессменов, входящих вместе с Володиным в ложу, и попросил приветствовать делегацию Соединённых Штатов. Депутаты Госдумы встали почти поголовно, обернулись к ложе и аплодировали.
Среди конгрессменов была сенатор Джин Шахин, которой вообще-то до того отказали в визе по причине её внесения в наши санкционные списки, а потом «в виде исключения» разрешили въезд. То есть это активный недруг нашей страны. В числе единиц не встала Поклонская, которая потом очень отчётливо объяснила причины своего невставания и неаплодирования.
А вторая история произошла 9 июля. Она связана с заявлениями одного из сенаторов — Джона Нили Кеннеди — по поводу политического устройства России. Он родился в штате Миссисипи, сейчас — младший сенатор от штата Луизиана. Представляет Республиканскую партию. Окончил Университет Вандербильта со степенью бакалавра искусств, позже получил степень доктора права в Виргинском университете, наконец, в 1979 году окончил Оксфордский университет в Англии. Как человек образованный, в своём выступлении в американской прессе о том, что увидел в России, он говорил жёстко, но не грубо: «В России нет политической философии. Это как задаваться вопросом, в чём состоит политическая философия мафии. И философия эта – деньги и власть. Такова философия Путина. Россия хочет того, чего хочет Путин, а чего хочет господин Путин, так это статуса. Это действительно как иметь дело с мафией… В России нет свободной прессы, и существует огромный разрыв в благосостоянии между элитами и обычными гражданами».
Это слова не друга — может, не недруга, но и не друга. Конечно, проще всего было бы в разговоре о мафии припомнить в стиле «чья бы корова мычала», что его однофамильцы множественно были отстреляны, скорее всего, спецслужбами в содружестве с мафиозными структурами, что очень часто Америка управляется по принципу семейных мафий. А может быть, к некоторым словам не друга в некоторых аспектах стоит прислушаться?
Ситуацию для газеты «Завтра» прокомментировал журналист Максим Шевченко:
Я часто критикую Наталью Поклонскую за какие-то её высказывания, но в случае с американскими конгрессменами я ею горжусь, считаю, что она действительно правильно поступила и прошу это зафиксировать. Она молодец, она спасла во многом честь Государственной Думы.
Во всём остальном история со вставанием и аплодисментами депутатов — это просто проблема отсутствия протокола. Давайте смотреть рационально. Входит сенатор иностранного государства — служба протокола должна предусматривать такие вещи. Допустим, по протоколу и было нечто предусмотрено. Мы же не знаем точно: может, депутатов предупредили, что придёт делегация американских сенаторов: «Давайте встанем, исходя из дипломатических соображений в преддверие встречи двух президентов». Мы предполагаем, что приказывать депутатам в идеале никто не может. Вероятна такая вежливость, по формату «мы вам рекомендуем встать». Но кто не хотел вставать, как Поклонская — могли бы не вставать. Но я, честно говоря, в этом вставании не вижу какого-то особенного символизма. Это было вставание, на мой взгляд — неподобострастное. Другое дело, что картинка была такая: эти наверху в ложе, депутаты внизу, получается, в партере; эти входят, как будто государь император входит — хозяева. А «слуги народа» встают и смотрят… снизу вверх. То есть это вопрос картинки и неотработанности протокола. Надо было, допустим, чтобы американцы входили не в зал заседаний, а в зал приёмов.
Мне кажется, что перед встречей президентов Путина и Трампа, как раз атмосфера некой благоприятности правильна, потому что очень многие люди пытаются эту встречу сорвать. А от неё зависит очень многое. Она крайне важна для установления мира, для распутывания ситуации на Украине, ситуации в Сирии, ситуации в Европе. Политика — это тоже война. Дипломатия — один из способов достижения своих целей. Поэтому я со всей этой темой — как со вставанием в Государственной Думе, так и заявлением сенатора Кеннеди — не делал бы мины «ах, как это ужасно! ах, что-то невероятное случилось!». Американские люди, в том числе конгрессмены, не привыкли бояться кого-то. Они, в отличие от наших, реально борются, реально могут выборы проиграть и выиграть. На мнение российских сенаторов им вообще наплевать. Им важнее всего мнение американских избирателей. Мнение избирателей в Америке формируется СМИ.
Кеннеди совершенно не обязан быть другом нашего государства. Он обязан быть сенатором от своего штата Луизиана. Штат очень консервативный, штат конфедеративный, более того, это штат, что называется, «real American», настоящих американцев, которым никто не указ, кроме Иисуса Христа, которому они каждое воскресенье молятся в своих церквях. Поэтому пытаться прыгать на американцев, живущих в Луизиане, это такое смешное занятие, каким заниматься никогда не буду. Этих людей я знаю. Их не переубедишь ни в чём.
Поговорим об оценках сенатора Джона Нили Кеннеди. Итак, он сказал, что «то, чего хочет Путин, того хочет Россия». Извините, а что тут такого? Вячеслав Викторович Володин несколько лет назад нам уже заявил, что «Путин — это Россия». Значит, Кеннеди просто перефразировал слова Володина — какие тут проблемы? Пусть тогда Володин скажет, если не согласен: «Нет, я не это имел в виду. Путин — это не Россия, Россия — это люди, Путин — это президент России». Не на кого обижаться. Ведь Володин сформулировал принцип самодержавия, то есть России, которую они потеряли. У нас отобрали справедливую страну, которая могла развиваться. Они строят Российскую империю с царём во главе. Царь называл себя «хозяином земли русской», он так и подписывался. И фактически мнение царя — это было мнение России. Не было граждан, были подданные. «Единая Россия» строит монархию. Они давно вслух мечтают о том, чтобы Путин был как Ли Куан Ю, самодержец Сингапура. Мнение Ли Куан Ю — это было мнение Сингапура. Так удобнее было британским банкам, так удобнее было другим инвесторам, работавшим в Сингапуре. Поэтому Кеннеди просто повторил формулу Володина, сказав: «Да, Россия — это мнение одного человека». Ни мнение парламента не имеет значения, ни мнение местных законодательных органов не имеет значения, ни мнение даже судебных органов не имеет значения, ни мнение прокуратуры не имеет значения. Потому что любые эти мнения могут быть оспорены мнением или волей одного человека. Не он такой плохой, а верноподданные сами напичкали его этими полномочиями — сами. Концепция, которую озвучил Володин — это концепция всех, кто стоит под «хозяином земли русской», прикрывается президентом и делает то, что я сейчас наблюдаю во Владимирской области.
Что же они делают там от имени президента? Они разоряют, уничтожают русскую землю, грабят её. Люди получают нищенские зарплаты. Я езжу по Владимирской области и вижу: 10 тысяч рублей — зарплата рабочего. Десять тысяч! При всём при том начальство живёт, получая миллионы рублей. Поэтому ответ на второй вопрос Кеннеди — есть ли разрыв между элитами и народом? — да. Чудовищный разрыв, который только в африканских странах я наблюдал. Где элиты торгуют нефтью, бриллиантами или чем-то ещё с западными компаниями, а народ борется за жизнь где-то внизу. Где отсутствуют какие-либо принципы социальной инфраструктуры и ответственности правящих лиц перед народом. Зададим и мы вопрос: а каким образом у нас правящие люди отвечают перед народом? У нас что, есть выборы, на которых народ может высказать своё мнение? Вот я иду кандидатом в губернаторы Владимирской области от главной оппозиционной парламентской партии. Мне препятствуют в сборе подписей. Просто тупо препятствуют. Какие-то люди, которым на Владимирщине руки никто не подаёт, создают партии-спойлеры с названием, например, «КПСС».. Они получают выборный фильтр из рук власти. Я-то патриот, я работаю не на то, чтобы нравиться кому-то — Путину, Орловой или Володину. Работаю на то, чтобы моя страна, мой народ жили достойно. Но меня не пускают на выборы, блокируют, потому что считают, что власть — это Орлова, губернаторша, которая прикрывается именем президента. Создана такая система: прикрываясь именем Путина, грабят и разоряют страну, создавая благосостояние своим семьям и оставляя в бедности и нищете семьи подавляющего большинства людей в нашей стране.
Про свободную прессу. У нас есть пресса, которая может писать всё, что хочет. Допустим, завтра мы подготовим исключительного качества разоблачение с доказательствами того, что такой-то чиновник является коррупционером, что он за взятки даёт тендеры, что он вымогает эти взятки. Вы публикуйте это сколько хотите, хоть ты весь испишись, у тебя хоть по всем газетам пройдёт — никто его не арестует. Его арестуют только в том случае, если где-то кто-то наверху шевельнёт указательным пальцем: «Да, давайте его арестуем». А если про него писать доказательные статьи, что он вор, бандит и преступник, а наверху не будет этого движения пальцем, то будет негодяй сидеть на своём месте. Поэтому свободная пресса есть — но смысла в этой свободной прессе ноль целых две десятых. Получается, что мы пишем разоблачения для того, чтобы чиновники в своих войнах между собой, возможно, это использовали, когда кто-нибудь когда-нибудь будет спихивать кого-нибудь с его кресла. Поэтому прав ли сенатор Джон Нили Кеннеди, неправ ли он — это так.
Дальше — мафия. Мы многое знаем про мафию после великого фильма «Крёстный отец» Фильм показывает, как сообщества, живущие криминальными делами, на самом деле строятся по своеобразным принципам чести. Например, не трогают женщин и детей. Тот, кто это делает, выходит за рамки мафиозных понятий, становится преступником. Там слушаются крёстного отца, есть принцип помогать своим людям. Там правит один человек, но крёстный отец — это же не тиран. Ему добровольно дают полномочия внутри семьи.
«Мафия» в одной из интерпретаций — общество чести, «моя честь». По другой, слово мафия произошло со времён восстания сицилийцев против арагонцев. «Morte a Francese, Italia Avanti» переводится как «Смерть французам, Италия — вперёд». Когда пришли арагонцы, сицилийцы ушли в подполье. И после долгих лет борьбы случилась так называемая «сицилийская вечерня», когда перерезали всех французов по всей Сицилии, в том числе женщин и детей. Вот такие страшные средневековые события.
Мафия — это структура, в которой есть какие-то понятия. Сам же президент Путин сказал: «Я вырос на питерских улицах». На улицах — это имеется в виду не за мороженым ходить. Кто понимает, тот понимает, что значит термин «двигаться по улице». «Улица» — это конкретное понятие. Там тоже есть свои законы. Где-то законы силы, где-то законы слова, где-то законы договорённости.
Я считаю, что суверенитет России обладает абсолютным приоритетом. Я — патриот, но не могу закрывать глаза на то, что внутри страны творится такое, что нас не должно устраивать. Мы должны передавать власть народу, местным советам, мы должны передавать власть Государственной Думе. Выборы должны быть на самом деле выборами. Не ради спектакля, чтоб какие-то богатеи приходили к власти, а потом решали свои финансовые проблемы. Прав сенатор, неправ сенатор — но нам точно есть над чем задуматься.
О фразе «в России нет политической философии». Политическая философия сформулирована Вячеславом Викторовичем Володиным: «Россия — это Путин». Придворные видят это как государство-корпорацию, как государство, в котором есть акционеры, получающие дивиденды. Есть сотрудники, получающие зарплату, и есть полная власть, управляющая народом, главная задача которой — получение дохода. Но государство не может строиться как инструмент получения дохода. Государство должно строиться как инструмент обеспечения развития тем, кто живут в нём и являются гражданами этого государства. Гражданам давят на мозги пропагандой типа «футболисты — наши герои». Футболисты герои? Или герои те, кто работает? Но так как рабочих нет, разорены многие заводы, теперь не человек труда герой, а миллионер, который катает мяч по футбольному полю под вопли толпы и аплодисменты жены премьер-министра. Это, конечно, герои, да, разумеется.
Зорькин, помните, поразмышлял, что при крепостном праве жить было неплохо. Был порядок, помещик отвечал за крепостных, за землю, была некая вертикальная структура. Это и есть их политическая философия — защита своего интереса. А потом они нанимают беспринципных пиарщиков, которые за большие деньги им выдумывают, как этот их интерес является ещё и нашим, оказывается интересом тех, кто живёт внизу. Поэтому политическая философия есть — просто сенатор Джон Нили Кеннеди её не понял.
Вернуться в прошлое нельзя. Но в будущем нам, очевидно, придётся восстанавливать социальное государство. Население деградирует и вырождается без государства, которое служит интересам развития народа. Пусть оно будет жёстким, пусть оно будет твёрдым. Предпочитаю, чтобы оно было демократичным. Чтобы жёсткость и твёрдость были в силу отчётности бюрократии перед народом — это моя политическая философия. При этом я считаю, что государство должно работать как на развитие каждого человека, так и на развитие общества в целом. Оно должно выделять средства на развитие науки, на развитие образования, на развитие серьёзных отраслей современной тяжёлой промышленности. Хотите постиндустриальную экономику — выделяйте на развитие хай-тека. Всё давать на откуп олигархам невозможно. Им не интересно вкладывать в Россию, им интереснее вкладывать в силиконовую долину. Интереснее иметь прямые контакты с теми, кто создаёт стоимость современных финансовых рынков, которые создаются, на самом деле, не реальным трудом населения, а имиджевыми приёмами. Поэтому я за развитие с опорой на огромный позитивный опыт советской эпохи. А позитивный опыт позитивной эпохи, главная функция, которую надо просто сформулировать, заключается в следующем: советское время — это единственное время подлинного суверенитета нашего народа. В СССР наши правители, в отличие от сегодняшнего дня, не получали указаний ни в Берлине, ни в Париже, ни в Лондоне, ни в Вашингтоне на то, что нам делать во внутренней и внешней политике.
Без строительства реального народовластия, реальной свободы предпринимательства, реальных прав человека, реальной ответственности государства перед народом — мы просто становимся колонией, в которой диктатура элит будет продавать наши жизни «мировому порядку». Всё!
