Приподнятость настроений дончан в первые недели спецоперации союзных сил России и республиканских армий ощутимо сменились болью, тревогой и опасениями. В каждую семью пришли горе и потери — на фронте гибнут отцы, братья, сыновья, друзья и знакомые.
В тылу от ежедневных обстрелов украинских боевиков теряют жизни и здоровье мирные люди, горят дома и поля. В пабликах бесконечной вереницей идут мартирологи и фото защитников Донбасса, которые не вернутся к семьям. Ещё хуже тем, которые на запрос о судьбе своих родных получили страшное известие — «числится пропавшим без вести». Среди них — студенты и преподаватели, музыканты и слесари, мобилизованные даже без первичной подготовки и брошенные против профессиональной, оснащённой и многоопытной украинской армии. Таких случаев — множество, каждый из них трагедия.
«Зелёным» мобилизованным, которые попали в слаженные боевые подразделения с хорошим командиром, относительно повезло: их обучают прямо на месте, стараются беречь, поручают дела военного быта, не бросают в передрягах. Другим довелось хлебнуть по полной — остаться на незнакомой местности без связи, продовольствия и воды, с погибшим командиром в одном окопе, в полной неизвестности.
Так произошло, например, с мужем моей подруги Елены. Когда ей удалось пробиться на приём к вышестоящему командованию и донести реальную обстановку, отряд вызволили и проблемы решили.
Но этот случай — один из немногих. Другие пока не имеют счастливой развязки. В связи с этим вспоминаются слова товарища Сталина — «у каждой ошибки есть конкретные имя и фамилия». Но опыт жизни в череде ошибок и манипулирования человеческими судьбами, отсутствие справедливости и возмездия не внушают оптимизма. Вопрос — что дальше? — беспокоит всех.
Сейчас Донецк повторяет участь Луганска образца 2014 года, где кроме хаотических обстрелов врага полностью отсутствовала вода. Теперь и в нашем 700-тысячном городе её почти нет. В некоторых районах — больше месяца. Везде по-разному — где-то воду дают по часам, где-то — раз в три дня. Она сочится тонкой ржавой струйкой, а на верхние этажи почти не доходит. Как рассказал начальник горводоканала, раньше забор воды из водохранилищ, наполняемых водой из канала Северский Донец-Донбасс составлял 240 тыс кубов в сутки, а сейчас всего 70 тыс кубов. Этот объём не позволяет заполнить всю систему водопроводов. Насосные станции канала не качают воду, так как находятся на украинской территории, и украинский режим устроил жёсткую водную блокаду республике, без всяких оглядок на «реакцию мирового сообщества» и демагогических лозунгов о гуманизме и жалости. Теряя власть, украинцы ужесточают террор и абсолютно чужды рефлексиям.
В городах ДНР возле киосков с питьевой водой везде большие очереди. Из-за дефицита были установлены лимиты на покупку 15 литров в одни руки. Люди с тележками и баклажками стоят и ждут подвоза цистерн возле домов. Надо отдать должное, власть организовала этот процесс, и в микрорайоны воду привозят относительно бесперебойно. Но водный кризис уже сильно сказывается на всех сферах жизнедеятельности. Во все больницы идёт бесконечный поток раненых, особенно в Новоазовске, — нужна вода. Кафе и гостиницы не могут принимать клиентов — нужна вода.
Приехала на встречу с подругой Верой, известным автором документальных фильмов о Донбассе московского телеканала, и удивилась: «Почему ваша съёмочная группа поселилась в этом отеле в пяти километрах от линии фронта? Вы ж раньше в центре жили?». Она засмеялась: «Нужно было выбирать между безопасностью и чистой головой. Мы решили, что второе важнее». В момент разговора небо разорвалось грохотом обстрела и прилётов возле Ясиноватой и ответной мощной артканонадой. Редкие прохожие сразу исчезли с улиц, а машины, которых и так не густо на дорогах, резко добавили скорость.
Вообще, в эти дни сила вибрации домов и ударных волн при прилётах и ответках такая, что не только люди, но и животные ведут себя реактивно. В прифронтовой зоне недавно увидела, как во время канонады из подвала дома выскочили две обезумевшие крысы и начали в панике метаться по улице, оглушённые и дезориентированные. Знакомый ветеринар рассказал, что всё больше в его практике случаев гибели пушистых пациентов от разрыва сердца. Та же картина — у людей, но статистика инфарктов и инсультов закрыта. Все понимают — надо терпеть и не ныть, рядом находятся те, кому сейчас — гораздо хуже. Это и беженцы, и бойцы на фронте, на которых свалилась просто нечеловеческая нагрузка: штурмовые действия по освобождению земли от украинской оккупации. В преддверии лета с жаркой засушливой погодой Донбасс без воды особенно уязвим: ничего не останется ни для жителей, ни для сельского хозяйства, ни для промышленности. Поэтому надо идти вперёд — в Славянск и Краматорск, Дзержинск и Авдеевку.
Враг сильно сопротивляется и везде за собой оставляет выжженную землю, разрушенные дома, взорванные мосты и коммуникации. В некоторых местах, почти разгромленный и потрёпанный, даже предпринимает попытки контратак. Так было у п. Новотроицкое после его освобождения, когда на нескольких танках с пехотой выехал к позициям под прямую наводку. «Большое спасибо нашим мобилизованным, которые не пропустили эту попытку и сразу доложили о происходящем. Благодаря им, успешно отбились, применив противотанковые орудия „Рапира‟», — рассказал пехотинец с позывным Вэл. Несколько дней назад, когда армия ДНР уже взяла Верхнеторецкое, враг там тоже предпринял попытку контратаки на 6 танках, за которыми шла пехота. Их накрыли огнём и ВСУ частично отошли, частично остались лежать в полях. Продолжаются бои за Новобахмутовский укрепрайон — они идут на крайних улицах. При штурме железнодорожной станции Новобахмутовки наши бойцы, попав в окружение, заняли оборону в здании и вызвали огонь артиллерии на себя. В огненном аду наши герои смогли выжить и выполнить боевую задачу. Артогонь рассеял силы украинских боевиков, а к нашей пехоте подошли подкрепления. Так была взята сама станция. Чтобы поддержать ВСУ, прилетал украинский штурмовик, но встретился с ракетой и, дымя, ушёл в сторону Константиновки. Вопреки бравурным заявлениям некоторых ютуб-блогеров, на удаленке беспрерывно лепящих победные реляции, на 6 апреля трасса с Донецка на Константиновку не является подконтрольной нашим союзным силам.
В пгт. Новгородское (перед г. Дзержинск) Донецкой области украинские боевики также удерживают этот укрепрайон. На окраинах идут постоянные бои, осложнённые тем, что враг имеет преимущество на высотах. Тылы этого украинского укрепа ежедневно отрабатываются авиаударами самолётов и вертолётов ВКС России. Окончательных сроков подавления сопротивления украинцев здесь назвать нельзя, приблизительные — около недели. Похожая ситуация и на западном от Донецка, марьинском направлении. Продвижение идёт трудно. Оборона противника здесь — глубоко эшелонированная, много живой силы и техники. Сегодня их тоже взламывали авиаударами, чтобы помочь пехоте союзных сил. С позиций у п. Абакумово республиканцы продвинулись немного ближе и к оккупированной Красногоровке.
В Мариуполе выкуривать украинских боевиков с промзон порта, заводов «Азовсталь» и им. Ильича тоже тяжело. Подходы к заводу сильно простреливаются вражескими снайперами. Территории цехов и переходы заминированы, в том числе, многочисленными радиоуправляемыми минами. В подземных помещениях находятся склады с боекомплектами и оружием украинских боевиков, и сдаваться они не пожелали. Известно, что на «Азовстали» находится большое подземное, хорошо оборудованное бомбоубежище, построенное на совесть ещё в советские времена, и именно в нём базируются основные силы боевиков. Беженка из Мариуполя Леся Галчинская рассказала, что жителей её дома уговаривали переместиться туда, но она и соседи отказались, выбрав подвал своей многоэтажки. Её дом пострадал незначительно, но из-за холода все в подвале заболели, лекарства закончились, приходилось лечиться приготовленным на газовой горелке чаем с мёдом и добавлением водки. Сколько людей согласились уйти на заводскую территорию и согласились ли, женщина не знает. Но и так ясно — зачистка этих зон не будет ни быстрой, ни лёгкой.
Как не будет и простого пути на Дружковку, Краматорск, Артёмовск, Славянск. В тех районах сейчас собирается армада бандеровских войск и присоединившихся к ним недобитков. В Краматорске боевики массово размещаются в школах и профтехучилищах. По трассе через город в сторону Константиновки непрерывно едет тяжёлая техника и грузовики с украинскими вояками. Вторую больницу полностью отдали под приём раненых украинских боевиков, по городу ездят камуфлированные машины с табличкой «груз 200». База Краматорского приграничного отряда на ул. Марата, 16, превращена в укрепрайон, оборудованный камерами, земляными насыпями, с подземными складами оружия и боекомплектов. Из города массово уезжают представители украинских госструктур — пенсионный фонд, банки, архивы и т.д. С краматорского аэродрома, несмотря на его частичное разрушение точечными ударами, ведётся огонь ПВО и артиллерии. А простые люди трудно и тяжело пытаются выжить и не стать жертвами озверелых украинских спецслужб, вояк и тероборонщиков.
Ещё одна проблема, которая тоже свалилась на многострадальный Донбасс, это санитарная. В той же освобождённой Волновахе трупы погибших украинских вояк в чёрных пакетах по-прежнему возле морга. Не хватает мест, много неопознанных, есть необходимость в пробах ДНК. Украинский режим не интересуется ни живыми, ни мёртвыми. Тела украинских граждан пока ещё весёлая компания Зеленского и спонсоров использует только для инсталляций в киевской Буче для пропагандистского эффекта. И этот запредельный цинизм и двойные стандарты делают украинского президента и его власть неотличимыми от бесноватого гитлеровского прайда. Такие параллели напрашиваются сами собой.