«Вторая волна для Москвы уже невозможна»

Вирусолог Павел Волчков — о вероятности возвращения пандемии и «ослиных ушах» возбудителя COVID-19.

Исходя из того, что в Москве официально зафиксировано 20% людей с антителами к коронавирусу, можно смело предполагать, что 40–60% жителей столицы уже имеют иммунитет к нему, — рассказал в эксклюзивном интервью «Известиям» руководитель лаборатории геномной инженерии МФТИ Павел Волчков. Это означает, что второй волны заболеваемости в столице не будет, уверен эксперт. Кроме того, вирусолог поделился своими представлениями о том, как именно началась пандемия COVID-19. Он склоняется к версии лабораторного происхождения SARS-CoV-2.

— Павел Юрьевич, с вашей точки зрения, сколько людей в Москве уже имеют иммунитет к SARS-CoV-2?

— Недавно вышла статья шведских ученых, которые провели исследование Т-клеточного иммунитета («Устойчивый Т-клеточный иммунитет у выздоравливающих лиц с бессимптомным течением COVID-19»), результатов которого я лично давно ждал. Они проанализировали большое количество биологических образцов, проведя дорогой анализ ELISPOT (Enzyme-Linked ImmunoSpot — метод определения Т-лимфоцитов). Выяснилось, что даже у тех, кто не имел IgG-антител, оказался Т-клеточный иммунитет. И таких людей в популяции в два-три раза больше, чем имеющих антитела.

— Что это значит?

— Если в Москве официально зафиксировано 20% людей с высокими титрами антител IgG, то можно смело прибавить к этой цифре еще 20–40%. Получается, что около половины жителей Москвы имеют иммунитет к коронавирусу. Они уже не заболеют.

— Недавно вышли статьи, в которых показано, что антитела теряются…

— И это нормально. Они и должны теряться. Так происходит всегда. Есть период полужизни IgG, IgM, IgA-антител. Их количество в крови начинает падать через полгода-год после встречи с инфекцией. Их становится так мало, что это количество невозможно детектировать никаким тестом. Какая цель у антител? Вот вирус залетел в дыхательные пути, инфицировал группу клеток, создал небольшой локальный очаг (при легком течении болезни). Иммунная система распознала эти клетки и локализовала их, — это похоже на то, как в Китае был закрыт город Ухань. Получается, что большого количества антител вроде и нет, но иммунитет сформировался и сработал. Однако сосредоточен он в Т- и В-клетках памяти. Когда инфекция снова встретится человеку, иммунитет ее узнает, клетки начнут продуцировать антитела.

— Есть ли тогда смысл делать тест на IgG-антитела?

— Есть. Этот тест дешев и дает нам отсечку. Эта отсечка сейчас — 20%. Значит, мы можем умножить это количество в два-три раза. Точную цифру сказать трудно, для этого нужно проводить широкомасштабное исследование с помощью дорогого анализа ELISPOT, как это сделали шведы.

— Можно ли сказать, что «стадный» иммунитет, о котором все так долго говорили, в Москве уже сформировался?

— Для многомиллионной Москвы сегодняшние цифры в районе 700 новых зараженных в день говорят о том, что сформировался. Если бы у нас действительно было всего 20% жителей с иммунитетом, то при открытых ресторанах и магазинах следовало бы ожидать гораздо большего количества инфицированных.

— Но ведь на этой цифре (плюс 700 человек в сутки) можно находиться долго. Или нет? Каков ваш прогноз?

— Думаю, эта цифра сейчас начнет понижаться и достигнет нулевого значения в конце августа. Понятно, что в столице еще долго будут завозные случаи из регионов, которые с запозданием стали «подбирать» коронавирус.

— То есть второй волны не будет?

— Для Москвы она уже невозможна. Сейчас людей, сформировавших естественный иммунитет, в столице 40–60%. Если динамика сохранится, их количество увеличится к концу августа до 80–90%.

— А в других городах России возможна вторая волна?

— Только в тех, которые хорошо самоизолировались и где наблюдается крайне низкий уровень инфекции. В больших городах точно нет. Если у вас уже выжжена трава, то выгоревшие территории нельзя снова зажечь. Знаете, как пожарные борются с огнем? Они берут и выжигают впереди полосу, чтобы пожар остановился. Эта полоса — и есть наш буферный иммунитет.

— А как же разговоры про то, что вирус мутирует и организм его может просто не узнать?

— В любом случае он не мутирует очень быстро. Даже вирусу сезонного гриппа, чтобы он вас повторно инфицировал, нужно несколько лет. И то в случае, если часть его сегментов, а у гриппа их восемь, будут реасортированы, — то есть заменятся на части от другого вируса гриппа. Коронавирус односегментный — он не может так меняться.

— Но он же может рекомбинировать?

— Может. Но это событие более редкое. Должно пройти хотя бы пару лет, чтобы он имел возможность вернуться и вызвать у вас какую-то патологию. И всё равно это будет несравнимо с первым разом. Иммунная система хоть как-то его распознает, а значит, сработает. И разовьется вторичная иммунная реакция.

— На страницах СМИ, в социальных сетях и в блогах продолжается война сторонников естественного и искусственного происхождения коронавируса. Что вы скажете на данный момент, когда вышло уже столько статей про его структуру?

— Я пришел к выводу, что вероятность преодоления вирусом межвидового барьера без помощи человека (случайное употребление в пищу летучей мыши — носителя SARS-CoV-2) значительно меньше, нежели та, что ему помогли. Под помощью я подразумеваю длительное культивирование вируса в лаборатории, введение аминокислотных модицикаций, эксперименты по возможности инфицировать человеческие клетки. Всё это описано в той самой знаменитой статье 2015 года (журнал Nature, 9 ноября, 2015 год). В пользу этой гипотезы говорит также локация города Ухань.

— Что вы имеете в виду?

— Ухань расположен в самом центре Китая. Летучие мыши там не водятся. Они живут на юге, в провинции Юньнань, на границе с Вьетнамом. Именно там они были пойманы для выделения новых коронавирусов, которые хранятся сейчас в коллекции уханьской лаборатории. Хотя теоретически можно предположить, что их привезли за тысячи километров, чтобы съесть.

— Но это же возможно?

— Да, возможно. Но на практике традиционная кухня потому и считается традиционной, что в ее меню присутствуют местные виды животных. Если бы вирус «перепрыгнул» на человека при поедании, он был бы найден в провинции Юньнань, на границе с Вьетнамом, Лаосом и Мьянмой. Оттуда бы и пошла эпидемия.

— Говоря об происхождении SARS-CoV-2, можно оперировать только вероятностями?

— Боюсь, что да. В его сиквенсе (буквы генома. — «Известия») не написано: «Я сделан синтетически». Там нет очевидных «ослиных ушей» — следов генно-инженерной конструкции. Но там есть на это намек. Это знаменитая фуриновая вставка, о которой уже много всего сказано.

— Но она же могла очутиться в геноме вируса и при рекомбинации?

— Могла. Однако вероятность этого события сильно повышается при условии, если вы тысячами проводите аминокислотные мутации. А то, что американские и китайские ученые это делали, доказывает статья 2015 года. Если посмотреть на публикации этих научных групп, то становится понятно, что они очень активно, много и долго работали с этими вирусами. Кроме того, китайцы имеют большую библиотеку коронавирусов, где был обнаружен самый на данный момент генетически близкий образец RаtG13. Он был привезен в Уханьский институт вирусологии из провинции Юньнань в 2013 году. За семь лет, когда его культивировали, пассировали, он мог и естественным образом приобрести большое количество мутаций. К тому же наука очень продвинулась в этом плане за последние 10 лет. Мы живем в эпоху синтетической биологии, когда некоторые части вы можете de novo синтезировать, а потом обеспечить бесшовную вставку такой синтетической части в геном.

— То есть 10 лет назад вы бы точно сказали, посмотрев на геном, что там вставлено?

— Именно так. А сейчас существуют технологии протяженного генетического синтеза, когда можно синтезировать тысячи нуклеотидов. Вы просто посылаете буквенную последовательность специальной компании, которая синтезирует ее и присылает обратно. Возможности сейчас огромные. Таким образом можно сгенерировать целые библиотеки новых коронавирусов. Допустим, их там 10 млн. А потом уже можно выбрать из них наиболее перспективный, собрать методом обратной генетики (что умеет группа, как сказано в статье 2015 года. — «Известия») и протестировать на способность заражать человеческие клетки.

— То есть с вашей точки зрения вероятность, что вирус утек из лаборатории, довольно высока?

— Да. Аргументом в эту пользу является также то, что коронавирусы до некоторого времени считались не особенно опасными. И с ними можно было работать на втором уровне защиты (всего их четыре, третий и четвертый уровни, по американской классификации, особо опасные. — «Известия»). Собственно, это и понятно, ведь выделенные изначально вирусы не могли перейти от животного к человеку (преодолеть межвидовой барьер) и, соответственно, от человека к человеку.

— Именно это и утверждалось в самом начале пандемии...

— На втором уровне защиты он мог легко вылететь и инфицировать ученого. И что важно: сразу увидеть это невозможно. Самое забавное, что тот, кто вынес этот вирус из лаборатории, даже не понял, что он это сделал. И, возможно, не понял до сих пор.

Анна Урманцева

Календарь