Волонтер Лысенко об украинских военных на Донбассе: Есть вещи, о которых мы умалчиваем, потому что стыдно говорить

Жители территорий Донбасса, которые находятся под контролем Украины не принимают власть Порошенко и считают ее оккупационной. Об этом заявил вовсе не лидер ДНР или ЛНР, а волонтер Илья Лысенко «Хоттабыч».

В своем интервью «Украинской правде» он отметил, что жители Изюма, к примеру, ведут себя агрессивно по отношению к пришедшим на их землю украинским военным.

Недавно Лысенко вернулся в родной Киев, потому что у волонтеров закончились деньги. Приводим его интервью полностью.

- Аваков сказал, что Изюм посмотрел на судьбу Славянска и стал абсолютно патриотичным через какое-то время.

– Там ничего патриотического нет до сих пор. Когда Изюм был на рубеже, а Славянск был ещё оккупирован сепаратистами. Жители Изюма вели себя очень агрессивно.

Можно было оставить машину "Скорой помощи" на улице – и найти с отломанными зеркалами. После того, как Славянск стал наш, из Изюма тоже уехало много агрессивно настроенных пророссийских людей. В городе стало намного тише. Но эта тишина относительна.

Где-то месяц назад там избили одного из патриотов и наших волонтеров Вячеслава Савельева. Он житель Изюма, в свое время был одним из известных "самооборонцев" Изюма.

Его избили очень сильно. Настолько, что он попал в харьковскую больницу. В изюмские больницы лечь не мог, утверждая, что некоторые врачи поддерживают сепаратистов.

– А в других городах тоже случались такие истории, как в Изюме?

– Я натыкался на негативное отношение к нам, на такое же шипение, на такие же тихие выкрики в наш адрес – в Константиновке, в Авдеевке.

– Но сейчас в Дебальцево, Песках такого нет?

– Пески не пример. Во-первых, в Песках практически не осталось никакого населения. Там живёт, я думаю, меньше, чем десяток семей. Фактически никого нет, кроме наших. Можно идти по Пескам и понимать, что вот здесь – маленький квартальчик "Правого сектора", тут разместились ОУН, там 95-й. То есть, они там уже своеобразное коренное население нынешнего времени.

Но если отбросить весь сарказм или юмор, и разговаривать о Дебальцево, дела обстоят несколько иначе… (задумывается).

…Я вспоминаю, как мы туда вошли – сразу же после наших войск. Сначала из разрушенных домов мы помогали вывозить беженцев, сопровождали бус с продуктами, которые привезли волонтеры из центра Украины.

Мы стояли в центре Дебальцево возле двух пятиэтажек, которые сильно пострадали, раздавали всем еду. Чувствовалось, что в тот момент было 50% тех, кто был за нас, и 50%, которые против. Последние могли говорить вещи типа: "Что вы у бандеров берете? Они вас покупают этими продуктами!"

Правда, говоря такие гадости, они продолжали брать, что дают. Тогда это было как-то явно, открыто. И мы понимали, что отношение 50/50: вот люди, которые негативно к тебе относятся – а вот те, которые на нашей стороне, и чувствуется, что они вздохнули свободно.

Сейчас я не вижу этого 50/50. В лучшем случае 30/70. 70% - тех, которые негативно относятся к нам и 30%, которые продолжают быть патриотично настроенными и верят в нас.

– Из-за обстрелов? Они считают, что мы виноваты?

– Проблема даже не в том, что город обстреливают. Хотя это тоже важно, недавно несколько снарядов "Града" легли прямо в жилые кварталы.

Негатив к нам связан в первую очередь с тем, что за то время, которые мы находимся там, они не увидели улучшения своей жизни, даже того, что о них заботятся.

Одно дело – если бы город обстреливали, но при этом они бы видели, что в городе есть власть и власть старается остеклить разбитые окна, закрыть подъезды, проявляет хоть какую-то заботу. Но этого нет.

Да, в первые же дни, как город освободили, запустили пекарню. Что дальше?

Нужно еще учитывать то, что абсолютно отсутствует система надзора над участниками противостояния с нашей стороны. Военная прокуратура как таковая работает очень виртуально.

– Вы о бесчинствах?

– Конечно. Странно, почему мы об этом молчим. Есть вещи, которые, даже зная о них, мы стараемся умалчивать, потому что об этом стыдно говорить. Когда наши пьяные бойцы заваливаются в гостиницу с дамами и полночи остальные постояльцы просто должны терпеть...

На БТРе могут поехать в соседний город и по пути, так как на БТРе толком света нет, еще где-то влететь в бетонный блок брошенного блокпоста, после этого бросить этот БТР и пойти дальше пешком за водкой. У нас даже такие вещи могут быть.

Все это в результате приводит к тому, что за несколько месяцев нахождения в Дебальцево мы породили только негатив. Это факт.

Если на сегодняшний день в городах, в которых присутствуем, мы не будем делать комендатуры, не построим четкой понятной структуры жизни, – кто ответственный, к кому можно прийти, и он тут же отреагирует, – ничего не изменится к лучшему.

Причем, так же очень важно четкое понимание, что каждый ствол, который есть на руках у военнослужащего, должен находиться в зоне своего подразделения, а не блуждать где-то со своим владельцем...

– Часто такое бывает?

– Конечно, часто, обо всём этом надо говорить.

Я, например, считаю, что человек, который пришел на "Новую почту" и стоит в очереди, не должен ни в коем случае пропускать нагло идущего человека с автоматом.

И тот, и другой – граждане этой страны. И тот, и другой имеют одни и те же права. И тот, и другой пришли за одинаковыми посылками. Какие преференции имеет человек с автоматом? Только то, что он вооружен? Или только то, что ему нужно на блокпост?..

Похоже, киевский менеджер Лысенко-«Хоттабыч» все еще верит в способность украинских погромщиков и убийц стать нормальными людьми. Ему лишь хочется, чтобы «человек с автоматом» не выкидывал его из очереди. Чтобы фашизм был в рамках приличий.

Наивная надежда. Псы, почувствовавшие кровь, не остановятся никогда. И давал ли себе отчет г-н волонтер, зачем бойцы АТО приходят в службу срочной и экспресс-доставки «Новая Почта»?

Они там бывают в двух случаях. Да, чтобы получить посылки со снаряжением и харчами из дома. И чтобы отправить домой тюки добра, награбленного у завоеванных и убитых жителей Донбасса.