У меня есть мечта, что в России будет юго-западный федеральный округ с Украиной и Донбассом. Интервью с Еленой Блохой
Елена Блоха – журналист из Донецка, одна из немногих представителей СМИ, которые остались в городе после провозглашения ДНР, а не уехали на подконтрольную Киеву территорию. Она освещала основные события начала конфликта, показывала мнение простого народа Донбасса о происходящем.
В августе 2014 Елена Блоха решила на время покинуть город, и выехала в Крым через территорию Украины. На одном из украинских блок постов была схвачена бандитами из националистических батальонов, а после передана в руки СБУ. Провела в заключении 90 дней, вплоть до ноября 2014. В застенках СБУ тщательно фиксировала все те издевательства и лишения, с которыми столкнулась во время плена. После освобождения в ноябре 2014 решила поделиться своими переживаниями с читающей публикой. Елена Владимировна начала работу над собственной книгой «90 дней в плену». В итоге книга была издана только в конце 2019 года. 14 января 2020 года состоялась презентация первых 25 экземпляров книги. В скором времени тираж увеличится, и в планах издателей ознакомить с книгой жителей России к концу этого года.
В эксклюзивном интервью с Еленой Владимировной я попросил её поделиться своими впечатлениями о первых днях конфликта в Донбассе, и порассуждать об очень важных философских аспектах.
— Как известно, с началом боевых действий далеко не все донецкие СМИ поддержали зарождающуюся республику. Даже, можно сказать, лишь малая их часть. Вы были одним из таких примеров. Как вы считаете, почему значительная часть донецких журналистов заняла проукраинскую позицию? Этому есть какое-то обоснование?
— С того момента, когда распался Советский Союз, и на самостийной Украине стали образовываться так называемые независимые, некоммерческие организации, работа со СМИ, со стороны Госдепа, через всякие фонды Сороса, фонды Возрождения и подобные организации, проводилась очень активно. Если во время Советского Союза было классическое образование для журналистов – институт, дальше практика, и так далее; то здесь предлагалось в красивой обёртке альтернативное образование для журналистов под видом демократических каких-то интересных веяний, ценностей и подобного. Знаю об этом не понаслышке, потому что сама тоже принимала участие в нескольких тренингах, которые устраивал IREX, AMI и так далее. Вкладывались серьёзные деньги для того, чтобы обработать журналистов в нужном направлении. Под так называемыми демократическими лозунгами это всё проводилось.
Журналистов приглашали на тренинги. Причём оплачивался трансфер, проживание, питание, привозились специалисты из западных газет, политологи, и тому подобное. Всё это проводилось в ненавязчивой форме. Согласитесь, тренинги – они всегда интереснее, чем скучная лекция. И поэтому, таким образом уже была подготовлена почва под то, что будут здесь воспитаны журналисты, которые в случае возникновения подобных ситуаций примут прозападную точку зрения. К сожалению, как оказалось, таких журналистов немало. Это люди, которые прошли хорошую промывку мозгов, и, когда произошёл этот конфликт, (вспомните первый Майдан, а он как маркер показал, сколько таких журналистов), и второй Майдан это ещё раз показал. В том числе, это произошло и в Донецке. Для меня лично это была тоже своеобразная трагедия, потому что получается, что наше журналистское сообщество донецкое раскололось на два лагеря противоположных. То есть, если мы вместе дружили, общались, помогали друг другу в горести, радовались друг за друга в радости, то 2013 и 2014 год расколол полностью наше журналистское сообщество.
Одни приняли сторону Майдана – проевропейскую, прозападную. Другие приняли сторону народа, я считаю, потому что народ, в основной своей массе, здесь на Донбассе не принял этот Майдан. Не принял те изменения, которые произошли в Киеве, в западной Украине, в центральной Украине. Донецк, собственно говоря, как и Луганск показал, что здесь такой переворот не произойдёт. Это, ещё даже не Русская весна, это такие попытки захватить власть здесь в Донецке со стороны майданных представителей были в феврале 14 года. После того как были захвачены областные администрации в Запорожье, Днепропетровске, сюда также были направлены автобусы с правосеками, которые должны были осуществить это в Донецке. Но, к удивлению многих, здесь поднялся народ, здесь люди стали образовываться в свои такие добровольные батальоны, и не допустили сюда майдановцев.
Что касается журналистов, то, давайте говорить откровенно, часть из них работали здесь собкорами центральных украинских телеканалов. Каким образом освещать события, к ним приходили разнарядки из Киева. Естественно, им давались чёткие указания, что в Киеве революция достоинства, а здесь донбасское быдло поднялось против. Мы помним много примеров, когда журналисты, которые являлись собкорами центральных украинских каналов, выходили на митинги, записывали интервью с людьми, а потом люди вечером смотрели сюжеты, и там было совершенно не то, что они говорили, совершенно другая картинка. Естественно, что люди очень сильно возмущались. Были факты, когда они не только отказывались потом общаться с журналистами центральных украинских каналов, а они достаточно агрессивно были настроены, и это понятно, в принципе, почему.
Поэтому, так получилось, что к весне часть этих журналистов просто уехали, отказавшись здесь работать, (это когда уже была образована Донецкая Народная Республика), часть, немногочисленная, таких как я, здесь оставались. Мы работали всё это время, выезжали на мероприятия, на митинги, пресс-конференции, а когда уже начались боевые – и на боевые в том числе. Вот, собственно, такой раскол произошёл.
— У меня есть довольно много знакомых из Донецка, которые году эдак в 2017-м говорили: «Сначала я действительно думал, что нас захватила российская армия, и только потом, через некоторое время, я понял, что это не так. Как вы можете это прокомментировать? Почему они могли так считать?
— Я не согласна с вами. Я даже не знаю, кто такое мнение высказывает.
— Ну, мои ровесники, или чуть младше.
— Я, честно говоря, не сталкивалась. У меня двое детей, дочери 30, сыну 22. По мере того как начался этот конфликт, уже стал вооружённым, антитеррористическая операция была объявлена, украинские войска начали боевые действия…Так вот, мой сын, ему было тогда 17 лет, и он тоже высказывал желание записаться в ополчение. «Почему?» , - я ему задавала вопрос. И он говорил, что у него друг пошёл воевать, а у другого друга отец пошёл воевать, брат, сосед, и так далее. То есть он, если хотел, видел, кто на самом деле воюет. И это не только он. Это те люди, с которыми он учился, знакомые, друзья.
Говорить о том, что сюда пришла российская армия – это быть настолько далеко от реальности. Возможно, эти люди здесь тогда не находились на момент конфликта? Но среди моих знакомых очень много тех, кто воевал. Журналисты наши тоже. Тоже ведь не все пришли прямо от сохи. Даже сейчас много журналистов, которые воевали. Воевали, потому что хотели защитить свой дом.
Почему, собственно, и выстоял Донбасс? Потому что здесь местные люди стали на защиту своей семьи, своего дома, своих родных и близких, своей Родины прежде всего. Я считаю, что в этом заслуга не помощи России, а в этом заслуга именно донецких людей, донецкого народа, людей Донбасса.
— Да, было разделение людей, на разные лагеря, в том числе и у нас, и на подконтрольной Киеву территории Донецкой области. Можете ли вы сказать, что-то, чью сторону принимает человек, зависит только от его моральных качеств? Или может быть такое, что союзник, принявший нашу сторону, менее морален, а враг, принявший сторону противника, более морален? Или это всё же борьба добра со злом в чистом виде, как вы считаете?
— А вы знаете, у Высоцкого есть такие строки: «Значит нужные книги ты в детстве читал». Конечно, характер человека формируется в той среде, в которой он растёт. Очень много зависит от того, как тебя воспитывают папа и мама. Очень много зависит от того, какие люди тебя окружают. Очень много зависит от того, какие ценности тебе прививают в школе. Но вот когда ещё в составе Украины, в те же нулевые нам пытались навязывать тот образ, что Украина – это единое целое, неделимое государство. Что «схід і захід разом», помните, были такие акции…Что и Запад и Восток должны жить дружно, и мы одинаковые, и один народ…Ну это не так. Давайте говорить откровенно.
На западной Украине, это правда, свои ценности. У них немножко культура другая, религия зачастую другая. Ведь там не все православные, там весьма много католиков, католических церквей большое количество. У нас разные герои. Так получается, что западная Украина в силу исторических всяких факторов переходила из состава одного государства в другое. У них и менталитет несколько иной. И он отличается от тех людей, которые живут на Юго-Востоке Украины. Если здесь мы воспитывались в духе коллективизма, (по крайней мере, наши родители были именно таким образом воспитаны), такие ценности прививали нам. Если здесь о человеке судят по его личностным качествам, если здесь главное, чтобы этот человек был не предателем, не сволочью, для меня очень важно, чтобы с этим человеком было не страшно пойти в разведку, для меня очень важно, что я могу не бояться повернуться спиной, то там, наверное, немножко по-другому.
Но нельзя так однозначно делить людей – те хорошие, те плохие. Мы разные. Нельзя соединить то, что не может существовать вместе. Мы можем быть добрыми соседями, но одинаковыми мы не можем быть. Я не могу сказать, что там все сволочи живут. На той территории, подконтрольной Украине, остались мои знакомые, родственники, друзья. Вот мне сегодня звонила моя подруга, которая увидела презентацию моей книги. Муж у неё вообще с западной Украины. Они радуются за меня. Они звонят, и благодарят за то, что я наконец-то осуществила этот труд, издала книгу. Спрашивали, где можно прочитать. Они хорошие люди или плохие? Они хорошие. Люди разные. Нельзя так однозначно подходить, что мы на стороне добра и света, а они все такие плохие. Я не согласна с этим.
— В вашей книге есть такой интересный момент, который хотелось бы оценить. Когда вы приехали в Мариуполь, один из ваших конвоиров сказал такую фразу: «Ні бійтеся, пані, ми ж ні звери з ДНР». И действительно, очень много подобных слухов циркулировало в первые месяцы войны, что здесь кадыровцы вспарывают животы, и всё такое прочее. Как вы считаете, это был блеф изначально, или они действительно верили, что здесь такие злые люди?
— Верили. Они верили. И это произошло не в 14 году. Сначала, давай ещё раз вернёмся к тому моменту, когда Украина приобрела независимость. Вот эти организации, которые здесь находились, они, помимо работы с журналистами, очень активно работали на информационном поле. Создавались определённые стереотипы, что здесь действительно живут бандиты. Что здесь живут люди криминальные, что здесь нет развития ни культуры, ни спорта, ни науки. Что здесь просто выжженное поле, есть шахты, в которых работают шахтёры в ужасных условиях, а поднимаются на-гора, только для того, чтоб выпить самогонки и проголосовать за Януковича.
Более того, не было совершенно никакого освещения тех событий культурного, всеукраинского значения, которые происходили всё время на Донбассе. А действительно показывали какое-то быдло. Ты когда прочтёшь мою книгу, там, когда я уже оказалась в Лукьяновском СИЗО, то есть в гражданском, там в камере было ещё три человека. Одна девочка из Кривого Рога, одна киевлянка первого поколения, и одна женщина из интеллигентнейшей киевской семьи. И мы вели беседы и на тему Майдана, и на тему «АТО», и просто, какие-то обычные светские беседы, обсуждали книги. И когда я начала рассказывать им о том, что здесь у нас на Донбассе есть прекрасные места, что у нас не только угольные, но и соляные шахты, там, где проходит концерт симфонического оркестра. Когда я им рассказывала, что у нас есть прекрасное Азовское море, что у нас прекрасные заповедники, Святогорская лавра, Форест Парк, Клебан-Бык, такие прекрасные места – для них это было открытием. Когда я им рассказывала, что у нас такие институты, что у нас учёные, что у нас помимо этого есть прекрасные театры, что это не только промышленный центр, но ещё и культурный центр, спортивный, научный, они задавали мне вопросы? «Почему мы этого всего не знаем?» Ну вот потому что все эти годы формировался вот такой стереотип, что здесь живут какие-то недолюди, недочеловеки, которых не жалко, не должно быть жалко. И это действительно программное было формирование такого стереотипа на Украине. И ещё неизвестно, с какой целью это всё было. Хотя цель очевидна – нас потом не жалко убивать. Вот примерно как-то так.
— И наконец, вопрос о перспективах. Каким вы видите будущее Донбасса примерно через год? Чем, по вашему мнению, это всё должно завершиться?
— Слушай, у меня с 14 года есть мечта, что в Российской Федерации образуется Юго-Западный федеральный округ. В который войдёт не только Донбасс, но и другие части Украины, которые пока ещё находятся под властью, давай говорить откровенно, нацистов, поставленных Госдепом. Почему я так мечтаю и надеюсь на это? Пускай это будет не сегодня, не завтра, не через год, не через два. На это могут уйти десятилетия. Но таким образом будет восстановлена историческая справедливость.
Потому что, по большому счёту, давай вспомним, Российская губерния… Там не было никакой Украины. Там как раз были губернии, южные губернии России. Ведь кто по сути осваивал и донецкие степи и причерноморский юг? Кто осваивал? Весь большой русский народ. Русский народ, среди которых были и кацапы и хохлы и татары и греки и другие национальности. Все национальности, которые входили тогда в состав Российской империи. Поэтому я мечтаю, чтобы эта историческая справедливость восторжествовала. Чтобы мы, не только Донецкая область, но и весь Юго-Восток, который сейчас находится, к сожалению, в составе Украины, вошёл в Юго-Западный федеральный округ Российской Федерации. Может быть, это покажется неадекватной мечтой, но это моя мечта.
