На грани развода. Куда приведёт технологическая война между Китаем и США?

В 2007 году историк Ниал Фергюсон и экономист Мориц Шуларик впервые употребили термин «Кимерика» («Chimerica»), ставший символом взаимозависимости Китая и США. Однако в декабре 2019 г. Н. Фергюсон опубликовал статью, в которой он признал поражение своей же идеи: «Такое сотрудничество умерло. Началась Вторая холодная война. И если история чему-то учит, то эта война продлится гораздо дольше, чем тот президентский срок, в который она началась».

Нынешнее соперничество между двумя крупнейшими экономиками мира выходит далеко за пределы пошлин и торгового дефицита — оно вызвано более серьезным спором за технологическое доминирование в XXI веке. В Белом доме понимают, что новейшие технологии, такие как искусственный интеллект, умная робототехника, связь 5G, передовые материалы, способны изменить глобальную экономику и традиционное соотношение сил. Экспортные ограничения, повышенные пошлины, контроль над китайскими инвестициями и давление на третьи страны — лишь немногие свидетельства развернувшейся технологической войны, в которой Вашингтон взял курс на декаплинг или «расцепление» (англ. decoupling) тех тесных связей, которые в свое время позволили говорить о Кимерике.

Что такое декаплинг?

Слово «decoupling» с мая 2018 г. стало активно использоваться в научной и аналитической литературе, посвященной американо-китайским экономическим отношениям. Кевин Радд, бывший премьер-министр Австралии и синолог по образованию, в своей лекции в Калифорнийском университете в Сан-Диего отметил, что концепция «расцепления» уже в 2019 г. переросла из предмета обсуждений в академической среде в фактор, оказывающий реальное политическое влияние на двусторонние отношения КНР — США.

В общих чертах декаплинг описывает процесс, в результате которого глубокая экономическая взаимозависимость между Соединенными Штатами и Китаем, накопленная за последние четыре десятилетия, постепенно снижается, при этом «расцепление» проявляется как в торговой, так и в технологической областях. Происходит это, во-первых, за счет сокращения объемов торговли между двумя странами, то есть постепенного снижения зависимости рынков друг от друга. Во-вторых, президент США Дональд Трамп последовательно проводит политику вывода американских промышленных мощностей из Китая обратно в США для того, чтобы избежать чрезмерной зависимости от китайской промышленности и сократить риски кражи американских ноу-хау. В-третьих, декаплинг ведет к сокращению двусторонних инвестиций, связанных с технологиями и научно-исследовательской деятельностью, а также к созданию барьеров в обмене знаниями и сворачиванию сотрудничества между научными сообществами. Все это в той или иной степени уже происходит в отношениях Китая и США и говорит о начале технологической войны между двумя странами, в которой «расцепление» экономик и технологического сектора — это первый этап.

Понятие «расцепление» само по себе подразумевает существование тесных связей между промышленными и технологическими секторами обеих стран, которые должны быть разорваны. И действительно, китайским компаниям удалось успешно интегрироваться в глобальный процесс создания инноваций, в том числе за счет тесного сотрудничества с американскими фирмами.

Китайские компании в значительной степени включены в цепочки создания стоимости (чаще всего в качестве конечного сборщика). Согласно базе данных консалтинговой компании Dun&Bradstreet, по меньшей мере 51 тыс. компаний по всему миру имеют одного или нескольких поставщиков первого уровня в Китае (учитывалось 19 провинций). Еще 5 млн фирм, из которых 938 входит в список Fortune 1000, имеют как минимум одного поставщика второго уровня в КНР.

Помимо того, что Китай включён в производственный процесс, он является огромным рынком сбыта для транснациональных компаний. Спрос, создаваемый населением КНР, составляет 10% от мирового потребления, уступая по объему только рынку Соединенных Штатов. Американские гиганты широко представлены на китайском рынке — 57 компаний в S&P 500 получают более 10% прибыли с продаж в Китае, среди них выделяются производители высокотехнологичных продуктов, например 20% продаж Apple и 60% продаж Qualcomm приходятся на Китай.

Взаимосвязанность китайской экономики и технологического сектора с американским также обусловлена заметным участием КНР в инвестиционных потоках. Объем накопленных с 1990 г. американских ПИИ в Китай составляет 269 млрд долл., а китайских ПИИ в США — 145 млрд долл., среди которых 45 млрд долл. и 17 млрд долл. соответственно приходятся на информационные и коммуникационные технологии.

Таким образом, Китай играет немаловажную роль для технологического сектора США, обеспечивая производство и потребление продуктов американских компаний, а также инвестируя в них. Тот факт, что Вашингтон взял курс на разрушение сложившихся взаимовыгодных отношений, указывает на наличие более глубоких причин, нежели просто коммерческие интересы, которым этот курс скорее противоречит.

Причины конфликта и его ход

Сегодня политическая элита США рассматривает успехи Китая в искусственном интеллекте или связи 5G как вопрос национальной безопасности, то есть угрозы самого высокого уровня. Для Вашингтона китайские национальные программы, такие как «Made in China 2025», не являются простой модернизацией промышленности, но рассматриваются как прямой вызов нынешнему доминирующему положению США на международной арене и как желание изменить мировой порядок. Действующая администрация США также считает, что экономическая агрессия Китая и нерыночные методы ослабляют глобальную и долгосрочную конкурентоспособность американских фирм.

Официально Белый дом выдвинул четыре основные претензии к Пекину на основе расследования в рамках Раздела 301 закона США о торговле 1974 г., которые четко изложены в итоговом докладе, касающегося противодействия нечестной торговой практике применительно к товарам и услугам США. Во-первых, это ограничения на иностранную собственность — запрет на участие иностранного капитала или требования создания совместных предприятий, что является завуалированной формой насильственной передачи технологий. Бизнес некоторых технологических компаний и вовсе сильно ограничен в Китае, например, это касается Google и Facebook. Во-вторых, несправедливый режим регулирования интеллектуальной собственности, в котором американские компании вынуждены лицензировать технологии на условиях, выгодных китайскому партнеру. В-третьих, кибершпионаж, который обеспечивает китайскому правительству несанкционированный доступ к конфиденциальной коммерческой информации. В-четвертых, агрессивные зарубежные инвестиции, направленные на приобретение передовых технологий и интеллектуальной собственности путем слияния и поглощения.

Ответной мерой Вашингтона на «недобросовестное поведение» Пекина стала целенаправленная политика сдерживания амбиций Китая и создание препятствий для его технологического прогресса. Ограничительные меры в виде торговых санкций и повышенных пошлин, контроля за инвестициями и экспортом, а также сокращения масштабов передачи знаний и академических обменов должны заставить Китай отказаться или пересмотреть свою государственную промышленную политику.

Уже упомянутый ранее Раздел 301 предоставляет полномочия президенту принимать все необходимые тарифные и нетарифные меры для того, чтобы добиться отмены действий иностранного государства, являющихся дискриминационными или ограничивающих торговлю США. Весьма обширные законодательные рамки Раздела 301 позволили Д. Трампу последовательно ужесточать тарифные меры в отношении все большего количества китайских товаров. В настоящее время повышенные пошлины охватывают более 60% импорта из Китая и в среднем составляют 19,3%, что в шесть раз больше, чем до начала торговой войны.

Для того, чтобы заблокировать доступ Китая к передовым американским технологиям, Комитет по иностранным инвестициям США (Committee for Foreign Investment in the US, CFIUS) ужесточил контроль над китайскими инвестициями в американскую экономику. Комитет рассматривает сделки по иностранным инвестициям, которые вызывают подозрения с точки зрения национальной безопасности. В 2018 г. администрация президента Трампа реформировала механизм работы CFIUS и расширила его полномочия законом О модернизации оценки рисков иностранных инвестиций (Foreign Investment Risk Review Modernization Act, FIRRMA). Целью закона стал более жесткий контроль над сделками с участием «стран, вызывающих особую обеспокоенность» и направленных на приобретение критических технологий или инфраструктуры США. Результатом ужесточения инвестиционного режима действительно стало существенное сокращение китайских ПИИ в США минус 80% по сравнению с 2016 г.

Помимо контроля над инвестициями, ограничениям подвергся и экспорт. В том же 2018 г. был принят закон О реформе контроля над экспортом (Export Control Reform Act, ECRA), в рамках которого Бюро промышленности и безопасности США ограничило экспорт по 14 обширным категориям технологий, имеющих важное значение для национальной безопасности США. В список вошли занимающие центральное значение в промышленном планировании Китая такие технологии, как искусственный интеллект, квантовые компьютеры и 3D печать.

Наиболее заметным проявлением декаплинга стала война против ведущих китайских компаний в сфере информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Сначала Конгресс США в мае 2018 г. на семь лет запретил компании ZTE доступ к американским технологиям, объяснив это нарушением санкций в отношении КНДР и Ирана. Год спустя президент Трамп нанес сразу двойной удар по компании Huawei. Первый, когда подписал исполнительный приказ (Executive Order on Information and Communications Technology and Services, ICTS), запрещающий американским компаниям использовать любые информационные и коммуникационные технологии и услуги от «иностранных соперников», которые, как считается, представляют собой «неприемлемый риск для национальной безопасности Соединенных Штатов». Второй, когда Министерство торговли США включило Huawei и 68 ее филиалов в «список исключенных юридических и физических лиц» (Entity">Календарь