Экс-замначальника Одесской милиции: из меня делают стрелочника. За Одесской Хатынью стоят Яценюк, Турчинов и Парубий
Украинское МВД поспешило сообщить о завершении досудебного расследования одесской трагедии. Заведены уголовные дела — не на три, а уже на 24 человека, девять объявлены в розыск.
При этом из слов президента Порошенко, произнесенных сегодня, 28 сентября на большой пресс-конференции в Киеве, следует, что ключевой подозреваемый, без которого расследование невозможно — Дмитрий Фучеджи, который на момент трагедии занимал пост заместителя начальника одесской милиции.
Именно Фучеджи заявлял, что может доказать — за происшедшим стояли глава Совбеза Украины Парубий и губернатор Одесской области Немировский.
Фучеджи пытались арестовать, но он бежал.
Российскому Первому каналу удалось получить его ответы на вопросы, возникшие после заявления Порошенко, назвавшего Фучеджи одним из организаторов беспорядков в Одессе 2 мая. Бывший милицейский начальник готов повторить сказанное в интервью, но только международной комиссии и взамен требует гарантий безопасности.
ВОПРОС: «В Киеве, судя по словам президента Порошенко, вас считают чуть ли не главным организатором одесской трагедии. Вы ожидали, что-то похожее рано или поздно прозвучит?»
ОТВЕТ: «Я вам скажу. Это блеф в принципе, большая игра. И я это ожидал. Я 6 мая находился в Болгарии в гостинице «Москва», включил утром телевизор и увидел мою фотографию. Средства информации Украины дают, что я задержан по этому явлению и так далее. Тут я после этого понял, что действительно ищут козла отпущения. Кто-то должен быть. В данном случае я и мои коллеги. Хотя на самом деле это все не так.
Вы знаете, губернатор Немировский — виновник всего этого, он неоднократно обращался к руководству, к моему начальнику по поводу разгона Куликова поля и получал ответ, что это невозможно в условиях Одессы, это невозможно. Но он, получив ответ, неудовлетворен был. И тогда он начал стягивать людей с Майдана. Он, встретившись с Парубием, подтянул людей Майдана на 13 блокпостах, это в пределах 500–800 человек, и он их начал кормить, в условиях администрации проводил совещания с ними, с бригадирами, начал кормить их, обеспечивать горюче-смазочными материалами и так далее.
Он сначала говорил, что это контроль за деятельностью работников милиции. Но после приезда Парубия, и когда стали раздавать бронежилеты 5-го класса, которые защищают от АК, тут уже стала просматриваться другая какая-то мысль, что они готовятся к чему-то. Но когда это будет и к чему, нам не было известно. И после этого нас собирают всех руководители — совещание в прокуратуре, на 12 часов. Посадили, отключили телефоны, и мы сели на три часа в закрытом режиме. Проводили какое-то бредовое совещание с участием работников Генеральной прокуратуры, проводили это совещание».
ВОПРОС: «А тема какая была этого совещания?»
ОТВЕТ: «Я вам сейчас даже и не скажу. Она пустая, пустая, чисто это разговор, пустой разговор. Надо было удержать нас. Я понял, что нас надо было удержать от событий, которые происходили на улице. Когда в три часа перерыв сделали, мы вышли, включили связь, а там уже собралось. Во-первых, примерно 800 человек собралось с Майдана и примерно около 200–300 человек собралось с Куликова поля у памятника погибшим. И надо было выезжать туда.
Я выехал туда, выехал личный состав. Там первая провокация началась в первом дворе, по Бебеля, 2 или Бебеля, 4. Во дворе там «Правый сектор» начал травматикой стрелять. Тут толпа полезла, отсекли, подтянули райотдел. А основная толпа пошла уже в сторону Греческой площади. Я выходу спереди, спереди идет Долженков, кличка капитан Какао.
Это Долженков Сергей, бывший сотрудник милиции, уволенный, он в балаклаве был, в маске, и он водил эту толпу вперед. И вот я к нему обратился, я еще иду с ним и говорю: ты зря, ты толпу не остановишь. Он говорит: уже поздно. Цепочку прошли милиционеров, а милиционеры деморализованы, понимаете. Вот получилось, после Майдана на Украине законы не действовали, действовало революционное право. Вот именем революции, кто был на Майдане, тот и прав.
На Греческой площади тактика действия наша какая — это выставить две цепочки и попытаться оттеснить противоборствующие стороны друг от друга. На первоначальном этапе минут 35–40, в течение часа резервов не было. Основной резерв находился на стадионе, и дополнительные резервы находились в воинской части. Когда уже в одном месте оттеснили, во втором месте оттеснили, третье — это непосредственно Дерибасовская, круглый дом, вот на этом участке, когда они пожарную машину взяли и начали прорывать цепь, меня в этот период ранило в правую руку, сквозное ранение. Я еще где-то минут 20 возился с ними и так далее. На этом «скорая» меня забрала. И я вернулся, когда уже Куликово поле горело, и мы ждали пожарные машины. Пожарной машины не было для того, чтобы поднимать лестницы».
ВОПРОС: «На тот момент, когда вы были в больнице, вы как-то созванивались, пытались как-то руководить?»
«Дело в том, что когда первоначальный этап был, управлял процессом я. Потом, когда ввели «план Хвылю», массовые беспорядки, есть такой «план Хвыля», я ухожу на второй план. Есть первый руководитель, есть руководитель, который должен заниматься организацией. Я не хотел ехать в больницу. Меня «скорая» увезла, потому что кровь нельзя было остановить. Рукав весь окровавленный, и видно вену, сухожилие пробила, насквозь пуля прошла. Я уехал туда, я уже не управлял».
ВОПРОС: «А кто управлял?»
ОТВЕТ: «Луцюк Петр Сергеевич».
ВОПРОС: «То есть, на тот этап, когда был введен «план Хвыля» — массовые беспорядки, координировал работу уже Луцюк?»
ОТВЕТ: «Так».
ВОПРОС: «Многие говорят и, наверное, оправданно, что это провокация. А в чем суть этой провокации?»
ОТВЕТ: «Вы знаете, то, что оно спланировано было, и Парубий, когда приехал в Одессу, он проводил несколько совещаний. Одно проводил с силовиками, второе проводил с этими сотенными, третье проводил с самообороной и так далее. Он как раз эти вопросы детализировал — поведение и так далее.
Там произошел, мне кажется, эксцесс исполнителей. Они на такое количество не рассчитывали. Они думали, будет, но незначительное количество, и все. Они не рассчитывали. Они невменяемые. И произошел эксцесс исполнителей. Они уже с коктейлями Молотова, они же на блокпостах все же три-четыре ящика коктейлей Молотова. Но я вам скажу, что на Греческой площади, когда шла бойня, когда все это шло, первый заместитель губернатора находился там. И он на другой день говорит: а я вас там не видел. Они могли на любом этапе остановить, они управляли этими людьми, они ими управляли. Они могли остановить на любом этапе».
ВОПРОС: «Фамилию заместителя губернатора напомните».
ОТВЕТ: «Он недавно там, я не знаю, неделю, он приехал с Киева, новый человек».
ВОПРОС: «Губернатор Немировский, которого вы называете главным виновником, на ваш взгляд с кем-то согласовывал свои действия?»
ОТВЕТ: «Он как губернатор — никакой, да простит он меня. И одесситы это знают. Он никакой как губернатор. Роль его в Одессе за период его деятельности — она нулевая. Яценюк ему обещал, это ставленник Яценюка. Яценюк ему обещал должность в кабмине. В Кабмине был Яценюк, а спикером Турчинов. Турчинов исполнял и обязанности президента. И я думаю, что без согласования с Турчиновым и Парубий не смог бы приехать в Одессу, провести акцию, показать по телевизору. Это все было показано по телевизору. Они отдокументировали себя сами. Они свои действия документировали. Они сегодня ищут виновных, но они отдокументировали свои действия сами. Берите репортажи, берите и так далее и вот они виновные, вот они там, на месте, их не надо искать».
За те полгода, что прошли с того страшного дня, в расследовании одесской трагедии по-прежнему больше вопросов, чем ответов. Точнее, последних вообще нет со стороны официального следствия. Только заявления, что дело движется медленно, что невозможно провести полноценные экспертизы, якобы нет нужного оборудования. Бывший украинский милиционер Дмитрий Фучеджи уверен, что точку в этом расследовании нынешние украинские власти вряд ли поставят.
«Я не думаю, что проводится объективное расследование, я не думаю. Почему, потому что стрелочников может и найдут, стрелочников, это исполнители, а организаторов не найдут никогда. Почему, потому что никто же не хочет сказать, что организаторами этих событий был тот, тот и тот. Понимаете? Почему, потому что назови Немировского, значит, чей человек, значит все. По большому счету, если говорить о результатах, есть причинно-следственная связь. Откуда это породилось, и что они хотели? Породилось, они хотели свою идеологию в Одессе. Одесса не принимала Майдан, она его не приняла. И они хотели Одессу путем страха, прийти в Одессу и победить Одессу», — говорит он.
ВОПРОС: «Они — это кто?»
ОТВЕТ: «Это Немировский, Парубий, Турчинов и Яценюк».
ВОПРОС: «Вы готовы давать официальные показания?»
ОТВЕТ: «Я написал руководителю Комитета, который занимался расследованием трагедии в Одессе. Я отправил, полностью изложил свои суждения, как они есть на сегодня. Я отправил. И я в принципе готов то же самое сказать, как оно было на самом деле. Там на сегодня бандитское все. Туда? Там законы не действуют. Там закон революционного времени».
ВОПРОС: «Но есть, например, Международный трибунал в Гааге».
ОТВЕТ: «Я за свой личный состав, за действия своего личного состава и свои действия, то, что имело место, и как разворачивались события, то, что мы с вами говорили, я готов все это изложить, в принципе, на любом уровне. Я здесь ничего не лукавлю, я ничего необъективного не говорю. Я говорю все, что было на самом деле».
ВОПРОС: «Почему вы не готовы вернуться сейчас на Украину?»
ОТВЕТ: «Будем говорить так, из-за личной безопасности. Я не думаю, что кто-то меня выслушает и обеспечит мою безопасность. Я готов, но это невозможно сегодня. Я готов был и тогда еще на первых порах. Но это невозможно. Я не собираюсь ни стреляться, ни ничего собой делать я не собираюсь. Понимаете. Такой ситуации я не исключаю. В сегодняшней ситуации я не исключаю. Я не исключаю, дело в том, что когда стреляли в меня, в принципе стреляли, а я думаю, что они рассчитывали, чтобы они попали, они стреляли сзади, стреляли выше пояса. Они рассчитывали просто, или я перевернулся, или я крутанулся, или я не знаю, как ну рукав пуля попала в руку. Она могла попасть в грудь».
ВОПРОС: «Вы предполагаете, что похожее может сейчас произойти? Какой-то выстрел из-за угла?»
ОТВЕТ: «Все может быть. Все, и выстрел из-за угла. И все остальное».
