Экс-боевик «Айдара» подтвердил, что каратели практикуют системные грабежи и изнасилования
То, что боевики украинских добровольческих батальонов грабят местное население Донбасса, и делают это системно, как и системно насилуют женщин, в том числе, пленных – абсолютная правда. Многочисленные сообщения СМИ и правозащитников о бесчинствах украинских «освободителей» подтвердил экс-боевик батальона «Айдар» в откровенном интервью украинскому изданию «Инсайдер».
Леонид, так зовут бывшего участника упомянутого карательного формирования, демобилизовался, так как, по его признанию, более был не в силах переваривать увиденное даже с риском быть заклейменным «слабаком».
О мародерстве, по его словам, Леонид узнал еще в «Шахтерске», в котором служил первое время. Комбат Руслан Онищенко (Абальмаз), рецидивист, вымогатель и криминальный авторитет открыто и не раз говорил: «Выйдем на боевые – золотишком разживемся. Если будет ситуация: спасать меня раненого или мешок с золотом – спасайте золото».
Командир «Айдара» «Батя», он же Валентин Лихолет, публично вроде как осудил эту практику, но звучало это типа: «Я все понимаю, но держите себя в руках», предварил свой рассказ экс-боевик.
Он утверждает, что в «Айдаре» очень популярными были разговоры о том, где обычно сепары держат ценности, где надо искать, а где не стоит, потому как можно напороться на внутреннюю растяжку.
Леонид также прояснил некоторые подробности процесса по «экспроприации» ценностей у жителей Донбасса.
«Идет зачистка города – есть в нем пару промышленных предприятий, которые используются как база сепаратистов, и есть список адресов. Все это совместно с СБУ и милицией зачищается. Каждому определяется квадрат. Дается сигнал, начинается зачистка. Ну и кто-то тянет из квартир, из кабинетов.
Я разговаривал с одним таким мужиком. Вернулся с боевого выезда, присел возле нас и раскладывает телефоны, выдернутый винчестер, какие-то статуэтки, ложечки. "Пацаны, это серебро или нет?" - "Не, это пищевая сталь". - "Жалко". Говорит, два месяца опирался, но "у меня же дома жена, дети".
Мы слышали постоянные рассказы о том, что люди отправляют домой принтеры, ксероксы. Кто-то даже пробовал переправить "Новой почтой" оружие.
Ну, и много машин гражданских, причем ассортимент обновляется. Нужно ведь на чем-то воевать, забираем у сепаров», - рассказал экс-каратель.
Леонид подтвердил, что изнасилования женщин – обычная практика украинских карателей. По его словам, «освободители» преподносят это «как геройство и забавное приключение».
Один раз ему довелось стать свидетелем изнасилования пленной, некоторые подробности которого он сообщил в своем рассказе.
«На первом этаже было зарешеченное и заклеенное фольгой окно. Там сидели пленные женщины. Туда зашел один из "афганцев". Я слышал, как она говорила: "Не надо, нельзя!". А потом приглушенные, сдавленные стоны.
Наверно, это происходило как-то жестко – потому что, когда ее в следующие дни выводили в уборную, она прихрамывала. Ей было тяжело идти.
Потом я заинтересовался, что это за женщина. "А, это сепаратистская снайперша". - "А по чем известно? Ее взяли с оружием?" - "Нет, у нее нашли балаклаву". Какая-то тетка на основании того, что у нее была балаклава, попала в плен, где ее насилуют», - повествует Леонид эпизоды из будней своих бывших сослуживцев, которыми гордится «патриотическая» Украина.
По словам экс-боевика, в «Айдаре» служит разношерстная публика, среди которой тьма алкашей, преступников и мародеров, и до этого случая Леонид считал «афганца» нормальным человеком, который, к тому же, не раз выручал его и приходил на помощь. Совладать со смятением и определиться как далее выстраивать отношения с насильником Леонид так и не смог.
Мародерство и насилие не всё, чем громко знаменит «Айдар», где «много пьяных и все с оружием», и каждый представляет огромную опасность даже для сослуживца. Окончательное решение покинуть «Айдар» Леонид принял после того, как в его подразделении один боевик в упор расстрелял другого, а комбат не предпринял ничего, чтобы наказать виновного.
«Это были два пацана с Западной Украины. У одного был позывной "Гуцул", ему было лет двадцать. У второго был позывной "Костыль". После перестрелки они делали объезд вокруг комендатуры – нет ли "двухсотых" и "трехсотых" сепаров. В тепловизор мы обнаружили пять-шесть людей с автоматами.
Тел они не нашли. И там у них случился конфликт. Они вернулись ссорясь. "Гуцул" постоянно говорил: я тебя прикрываю, а ты фигню порешь. "Костыль" пытался ему закрыть рот.
Начали друг друга шарпать. Их пару раз разнимали. В какой-то момент "Гуцул", приготовясь к обороне от более крупного чувака, развернул автомат, чтобы отбиваться прикладом. Это очень обидный жест. Полчаса они толкались. Их растягивали. И вроде все, помирились.
"Гуцул" положил автомат: "Ми ж тут не для цього. Закінчиться війна – вияснимо стосунки". А "Костыль": "Так. Ти нормальний пацан – просто іноді дуже хочеться зробити тобі ось так", - "Костыль" берет свой пистолет Макарова, приставляет "Гуцулу" к голове и нажимает курок. И забывает, что из-за обстрела пистолет снят с предохранителя, и патрон в патроннике. "Гуцул" падает», - рассказывает Леонид.
«Мы сразу сообщили "Бате". Люди комбата сообщили комбату. Мельничук отдал распоряжение одной из подконтрольных группировок приехать и вывезти "Костыля", чтобы спрятать от разбирательства и замолчать этот случай. А на "Батю" рассчитывали, что он даст справедливый ход делу», - продолжает он.
Однако тщетно.
«При этих обстоятельствах я не готов здесь находиться. Что я хочу, чтобы хоть со мной это закончилось. Что я деморализирован и разбит. Короче, что я сдался», - резюмирует свой страшный рассказ бывший «освободитель» Донбасса.
