Cтрана сидит на Чемодановках
Власти как могут затушевывают последствия криминального и межэтнического конфликта в селе Чемодановка Пензенской области. Несмотря на то что раньше губернатор назвал причиной массовой драки чемодановцев происки заокеанских врагов России и отечественную «пятую колонну», администрация объявила о шагах по улучшению социального климата в селе. Сюда обещали направить 15 млн руб. на «создание комфортной среды», откроют отделение полиции, отремонтируют больницу и даже выплатят все долги погибшего в драке. Власти все-таки понимают, что причина многих конфликтов – социальное неблагополучие российской глубинки.
На это социальное неблагополучие накладываются серьезные проблемы с «дружбой народов». Администрация области заявила, что ситуация в Чемодановке «нормализована». На деле это означает, что цыгане – одна из сторон конфликта – выехали в Астраханскую и Волгоградскую области. Теперь жители этих регионов опасаются трений с приезжими, но и чемодановцы продолжают бояться «мести цыган».
Для разрешения межэтнических конфликтов мало гонять общины мигрантов из региона в регион. Далеко не все они ведут кочевой или полукочевой образ жизни. Есть среди них и такие, кто намерен подолгу заниматься трудовой деятельностью в российских городах, и общение с ними подчас вызывает недовольство местных жителей. Если взять последние месяцы, много шума наделали убийства спецназовца и спортсмена представителями инонациональных сообществ. Причем это не только конфликты русских с приезжими. На днях в одном из московских районов произошла массовая драка между двумя группами одной из среднеазиатских диаспор. В Якутии весной выходцы из Киргизии столкнулись с титульным населением. Более того, межнациональные трения происходят между соседними и даже родственными народами. Пример – споры по поводу условной, административной границы между Дагестаном и Чечней, Ингушетией и Чечней.
Совершенно понятно, что ситуацию не в состоянии разрешить ни наглядная агитация в стиле «Навеки с Россией!», ни попытки сплотить народности в метафизическом противостоянии с вечным заокеанским врагом. Трения возникают на бытовой почве, на основе повседневных проблем. Социальные противоречия умножаются на процветающий в России клановый уклад жизни этнических групп.
За все годы новой России не удалось создать единой общности, единый российский народ, который бы консолидировался не на словах, а на деле, на естественных, прочувствованных самими людьми началах. Объединять народы в стране должно глубинное коллективное чувство, сопоставимое по силе проявления с такими инстинктами, как отторжение всего чужого, то есть ксенофобия, чувство племенной солидарности, иррациональная агрессия и прочие бессознательные импульсы.
В некоторых странах подобным «горючим» для процессов «плавильного котла» служат равные возможности для всех граждан обеспечивать рост своего социального и материального благополучия. Стремление к личному успеху в таких обществах заглушает племенные инстинкты.
Однако в пределах «русского мира» этот стимул шельмуется, взамен предлагается суррогат «традиционных ценностей». Он представляет собой экстракт религиозных и национальных обычаев, однако не обладает крепкой «соединительной тканью», потому что сконструирован искусственно, и в конфликтных ситуациях уступает место энергии различий, мощно присутствующей в тех же традициях вер и этносов.
Официальная риторика российских властей убеждает нас, что в стране действует наилучшая модель межнациональных отношений. Но практика опровергает эти утверждения. В ситуации социального напряжения обнаруживается не многонациональный, а разноплеменной характер нашего общества. Между этими двумя понятиями большая, драматичная разница.
