Коллаборационист Шевелев как зеркало украинской интеллигенции

Подробности

Автор: Дмитрий Грасов

25 сентября харьковская власть поставила точку в конфликте, длившемся последнее несколько недель. Конфликт этот удивителен тем, что получил широкий общественный резонанс, но при этом к реальным общественным проблемам никакого отношения не имел. Участники конфликта: с одной стороны харьковская власть, с другой - горстка граждан, обычно именующих себя «интеллигенцией», причем, в этом случае к слову «интеллигенция» можно добавить «национально-ориентированная» или «свідома». Предмет конфликта – памятная доска выдающемуся филологу Юрию Шевелеву, лауреату Шевченковской премии, профессору западных университетов и… фашистскому коллаборационисту.

В Харькове решили демонтировать скандальную мемориальную доску филологу Шевелеву Последнее утверждение сторонниками увековечивания памяти Шевелева оспаривается, и на этом строится вся их защитная риторика. Поэтому для начала нужно сказать несколько слов о том, кто такой был Юрий Шевелев. Итак, Юрий Владимирович Шевелев, будучи к началу войны преподавателем Харьковского университета и вполне здоровым 33-летним мужиком, не взялся за оружие как миллионы сограждан и не пошел воевать, а спрятался за броню. Накануне оккупации Харькова он сел было в поезд вместе с другими харьковчанами, направлявшимися в эвакуацию, но с поезда слез и вернулся в родной город, навстречу немецким войскам. Дожидаться немецких войск ему пришлось, спрятавшись на больничной койке, – знакомый врач подсобил. Когда немцы вошли в Харьков, Шевелев тут же «исцелился» и устроился довольно неплохо: поселился в квартире евреев, которые куда-то чудесным образом пропали с приходом немцев (куда «пропадали» евреи в оккупации - известно) и стал в обмен на паек строчить статьи для оккупационной прессы. При этом он проявил чудеса патриотизма, не став фольксдойче, хотя происхождение и фамилия позволяли (он этнический немец и при рождении получил фамилию Шнейдер), а предпочел сделаться «украинцем». Правда, в этом качестве он, как многие другие «профессиональные украинцы» тогда (да и сейчас) принялся славить успехи вермахта и раскрывать «звериную сущность жидо-большевицкого режима». Почему украинская интеллигенция так презирает народ? Сторонники Шевелева это коллаборационизмом не считают, оправдывая этот факт «необходимостью выживать». Хотя все эти попытки оправдать филолога, опровергает не кто иной как… сам Шевелев. В своих мемуарах он написал: «Я не отказывался от самого себя, не писал ничего такого, что бы противоречило моим убеждениям». В общем, искренне верил человек в величие Третьего Рейха и ненавидел советскую власть. Эта ненависть к советской власти защитниками Шевелева ставится ему в заслугу и этим же они оправдывают сотрудничество с оккупантами. Правда, возненавидел он советскую власть поразительно своевременно – аккурат тогда, когда казалось, что этой власти вот-вот придет конец. А до того он никаких диссидентских взглядов не проявлял и даже с советской властью сотрудничал в качестве осведомителя НКВД, чего, кстати, сам не скрывал. И, завершая тему коллаборационизма, еще одно соображение. Да, многие украинцы тогда перешли на сторону немцев. Это факт, который бессмысленно отрицать. Но «перейти на сторону» может означать разные вещи. Можно с оружием воевать за свои убеждения. С этими убеждениями можно спорить, можно их категорически не принимать, но сам факт того, что человек готов их отстаивать с риском для жизни, не может не вызывать определенного уважения. В этом смысле бойцы УПА, которые годами вели вооруженное сопротивление Советской власти, рискуя получить пулю от сотрудников НКВД или на десятилетия отправиться в ад сталинских лагерей, выглядят все-таки куда лучше человека, обменявшего сотрудничество с оккупантами на сытую безопасность. В общем, коллаборационистская деятельность Шевелева на «борьбу с режимом» никак не тянет. Все это похоже на банальное приспособленчество. Минкульт требует у скандальной оперной солистки извинений Когда гитлеровские войска начали отступать, вместе с ними стал отступать и Шевелев. При этом, что интересно, его Поклонники называют перемещения Шевелева на Западную Украину и далее скромным словом «эмиграция». Т.е. «эмигрировал» человек, повторяя хронологию и географию очистки Восточной Европы от оккупантов, которые, следуя этой логике, не бежали от советских войск, а «эмигрировали» . Потом в его биографии были США, преподавание в Гарварде и Колумбийском университете. Поклонники Шевелева считают его «выдающимся ученым», обращая внимание на факт преподавания в престижных университетах и членство во всяких академиях. При этом вряд ли кто-то из них читал хоть что-то из его трудов. И это, в общем-то, не удивительно: историческая фонология украинского языка – малоинтересная для широкого круга читателей тема. Впрочем, о направленности научной деятельности Шевелева можно судить по одному факту – он ненавидел все русское. Язык, культуру, государственность… Связи между Украиной и Россией он считал «большой и еще не законченной войной». Теперь читатель, даже не будучи искушенным в языковедении, может задать себе вопрос – как можно было заниматься историей украинского языка в отрыве от русского языка и культуры? А если читатель не верит автору и здравому смыслу, находясь под впечатлением научных званий Шевелева, то может быть поверит мнению слависта, куда более выдающегося, чем Шевелев. Речь идет о Романе Якобсоне. Количество академических наград и званий, полученных Якобсоном, в десятки раз превышает достижения Шевелева. Специально для любителей апеллировать к мнению международного научного сообщества, которых множество среди поклонников Шевелева, любопытный факт: Якобсон был почетным членом и доктором 25(!) академий и научных обществ. Духовный флюгер коммунизма на службе Тимошенко Так вот, Якобсон постоянно подвергал сомнению научные труды Шевелева, справедливо указывая на то, что занятие славистикой и русофобство – вещи мягко говоря, мало совместимые, что не может не отразиться на научных выводах. Одно время Якобсон работал с Шевелевым в Гарварде, и конфликт между ними привел к тому, что последний был вынужден покинуть стены этого учебного заведения и «эмигрировать» в Колумбийский университет. Почему мнение Якобсона, который, кроме всего прочего, был президентом Лингвистического общества Америки, не уничтожило научную карьеру Шевелева? Можно предположить, что Шевелев ловко продавал востребованный в то время в США «товар» - злобный антисоветизм. За это тогда давали и профессорские кафедры, и награды. Вообще, Шевелев был не просто приспособленцем, а приспособленцем исключительно удачливым. Судите сами: сначала он хорошо жил при советской власти, которая дала ему образование, при ней он защитил диссертацию и стал вполне себе лояльным университетским преподавателем. Потом, при немцах, он улучшил свои жилищные условия, без смущения заняв квартиру убитых немцами евреев, и оказался на довольствии оккупантов. В США он получил звание профессора за заслуги уже перед третьей «родиной». А «родина» четвертая – молодое украинское государство, в лихорадочных поисках идентичности полюбившее коллаборационистов, наградила Шевелева Шевченковской премией. В общем, если бы существовала международная премия «Мастер прогиба», то выдающийся украинский славист вполне мог бы на нее претендовать, потому что быть ко двору целым четырем совершенно разным по идеологии властям – действительно нужно мастерство, и мастерство недюжинное. Отжыг недели. Мытци в парламенте: Все будет еще веселее Ну да Бог с ним, с Шевелевым. Он почил в 2002-м году в далеком от Украины Нью-Йорке, и остаться бы ему в памяти узкого круга филологов, если бы не шум, поднятый вокруг его имени в Харькове. Сначала топонимическая комиссия дала разрешение на установку памятной доски с именем «героя». Харьковские антифашисты возмутились, и поклонники коллаборациониста, почуяв, что дело плохо, решили ковать, пока горячо, и под покровом ночи водрузили этот сомнительный «арт-объект». Харьковский губернатор в Twitter дал свою оценку этого действа, так прокомментировав случившееся: «Мерзавцы фашистские своему фашистскому мерзавцу доску прибили. Впопыхах и в темноте, как и подобает предателю». Это буквально взбеленило местную либеральную общественность, и на харьковские власти полились ушаты грязи. 25 сентября харьковский горсовет поставил точку в этом вопросе, поручив горисполкому демонтировать доску и привести место ее установки в первоначальное состояние. Так что конфликт, кажется, полностью исчерпан. Остался только один вопрос, который задает себе каждый адекватный человек, хотя бы отчасти следящий за ситуацией: из-за чего был весь сыр-бор? Какая необходимость защищать память человека, чьи научные достижения и моральный облик более чем сомнительны? Тут все дело в том, кто защитники. Себя они именуют интеллигенцией, полагая, что выступают от имени народа, потому что именно они есть «совесть нации» и вообще – моральные авторитеты. На самом же деле Лев Гумилев про этих господ сказал очень точно: «Нынешняя интеллигенция - это такая духовная секта. Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, совершенно не желают думать самостоятельно, но обо всем судят и совершенно не приемлют инакомыслия». Жизнь этого «выдающегося филолога» как нельзя лучше отражает собственные жизненные установки образованщины– приспособленчество, предательство, снобизм и чисто украинскую «фишку» - ненависть ко всему русскому В точности этой формулировки и применимости ее к защитникам Юрия Шевелева можно убедиться, ознакомившись со списками тех, кто строчил челобитные и статьи в защиту коллаборациониста. Это «писатели», более известные публичной деятельностью, т.е. балабольством, потому что книги их выходят мизерными тиражами. Это какие-то «ученые», разумеется, гуманитарных наук, чьи научные достижения никому не известны. Это политики-неудачники. Это «правозащитники» и публицисты, этих политиков обслуживающие… В общем – публика все больше неуспешная, маргинальная и неприглядная. Так зачем им Шевелев? Тем более что 90% из них оценить вклад Шевелева в науку не может в силу отсутствия образования и интеллекта, а вот его коллаборационизм – очевиден. Дело в том, что жизнь этого «выдающегося филолога» как нельзя лучше отражает их собственные жизненные установки – приспособленчество, предательство, снобизм и чисто украинскую «фишку» - ненависть ко всему русскому. Добиваясь увековечивания памяти Шевелева, они подсознательно стремятся легитимизировать в глазах общества себя, навязать обществу собственную систему ценностей, сдвинуть систему координат в сторону, где она, украинская интеллигенция, сможет в полной мере насладиться своей исключительностью. К счастью, на Востоке Украины у них это сделать не получается. Все попытки «свидомой» интеллигенции прославить себе подобных наталкиваются на глухое сопротивление общества и резкое сопротивление властей. Куда крестьяне, туда и обезьяне: как журналисты становятся политиками И напоследок, несколько слов о политике. То, что действия украинской интеллигенции поддерживают оппозиционные деятели, - закономерно. Пустозвонство, склонность к предательству, весьма своеобразное понимание «национальных интересов», патологическая неспособность подвести общественный дискурс к реальным проблемам, и от этого постоянное пережевывание проблем гуманитарных или идеологических – все это делает украинскую оппозицию и образованщину естественными союзниками. Союзниками их делает и отношение к власти. Интеллигенция и диссидентство -понятия неразрывные, а потому интеллигент - это оппозиционер «по умолчанию». А оппозиция, особенно на Востоке Украины, по причине невозможности нащупать хоть какую-то общественную поддержку, вынуждена опираться на то, что есть – на убогую горстку граждан, именующих себя «интеллигенцией». К чему может привести этот симбиоз в случае прихода оппозиции к власти, мы имели возможность наблюдать после оранжевой революции. И плачевный итог правления Виктора Ющенко вполне закономерен – правление «новых шевелевых» ничего хорошего принести не может. А злополучная мемориальная доска была своеобразным маркером, который мог бы служить отметкой для старта новой шевелевщины. Но уже не станет. Во всяком случае – пока. Дмитрий Грасов, специально для Полемики

По материалам http://polemika.com.ua