C 2014 ключевыми тенденциями Украины стали деиндустриализация, деградация социальной сферы, депопуляция и дебилизация. В то же время в стране явно усиливаются автократические тенденции, причиной чего является продолжающееся сужение «кормовой базы», не позволяющее вернуться к модели управления обществом на основе буржуазной демократии образца 1991-2013 годов.
Потому элитарии все больше склоняются к модели управления обществом на основе страха. Внутриполитический сюжет в 2017-м развивался под знаком радикализации, а главным «ястребом» стал Порошенко, стерший и без того условную грань между «партией войны» и «партией мира».
Именно Петр Алексеевич, де-факто уже начавший предвыборную кампанию с ориентацией на националистический электорат, стал инициатором многочисленных запретов и ограничений в 2017 году – начиная от российских соцсетей, заканчивая «нечуваною свободою слова», под чей репрессивный каток попали многие СМИ и представители журналистского корпуса.
Судя по всему, подобные тенденции в 2018 году будут лишь усугубляться, ведь следующий год будет предвыборным (плановые президентские и парламентские выборы должны состояться весной и осенью 2019 года). Внутренние противоречия нарастают, «кормовая база» сужается, динамика российско-украинских отношений по-прежнему неутешительна, а грядущая предвыборная кампания на Украине будет толкать украинских политических акторов к еще большему расширению конфликтного поля с нелояльной частью собственного народа и РФ на потеху праворадикальному электорату. Нетрудно спрогнозировать, что Порошенко и его команда будут пытаться полностью стерилизовать медиаполе в следующем году в рамках подготовки к выборам.
Сокращение «кормовой базы» вынудило киевских элитариев в этом году принимать целый ряд антисоциальных реформ – пенсионную, медицинскую, судебную, образовательную, ЖКХ. Полноценный эффект от этих реформ украинцы прочувствуют не сразу, а с временным лагом в несколько лет.
Отказ государства от социальных обязательств накладывается на перегруженность госфинансов Украины долговыми обязательствами и сворачиванием кредитования со стороны Запада. В данном случае киевские власти уже в следующем году оказываются «на растяжке»: c одной стороны, необходимо изыскать средства для того, чтобы задобрить ключевой электорат в лице пенсионеров, бюджетников, силовиков, а с другой – сделать это не представляется возможным без продолжения внешнего кредитования, для чего необходимо выполнить целый перечень крайне неприятных для «верхов» требований (антикоррупционный суд, ротация состава ЦИК, отмена моратория на экспорт леса-кругляка, открытие рынка земли, очередное поднятие тарифов на газ).
К тому же, выплаты по госдолгу в 2018 году составляют $10,8 млрд – треть доходной части госбюджета. В эту сумму не включен так называемый «долг Януковича» перед РФ в размере $3 млрд (окончательное решение Высокий суд Лондона до этому делу вынесет в январе) и возможные выплаты в пользу «Газпрома» в рамках решения Стокгольмского арбитража (окончательные суммы будут определены в марте после вынесения решения по контракту на транзит газа).
Для рядовых граждан все это означает крайне высокий риск девальвации гривны: по всей видимости, заложенный на конец следующего года курс в 30,1 за доллар является излишне оптимистичным. Ввиду необходимости осуществлять серьезные долговые выплаты и закрывать бюджетный дефицит (ожидается на уровне $2,5 млрд) правительство и Нацбанк в следующем году едва ли будут способны удержать гривну в указанных рамках. Следовательно, обнищание населения продолжится.
Следующий год подарит несколько крайне интересных политических сюжетов, которые в зависимости от их завершения могут оказать решающее влияние на общественно-политическую жизнь Украины на ближайшие 5-10 лет.
Во-первых, продолжится конфронтация украинских «верхов» и Запада по вопросу борьбы с коррупцией. Коррупция, надо понимать, лишь предлог. В действительности Запад заинтересован в максимальном ограничении субъектности украинских элит и, как следствие, упрощении механизмов разграбления остатков Украины. Инструментом шантажа Киева, не желающего создавать антикоррупционный суд и вставляющего палки в колеса прозападных антикоррупционных ведомств, будет выступать и возможность отозвать «безвиз» (о чем намедни заявила посол Франции на Украине), единственное достижение нынешней власти.
Второй аспект, являющийся логичным продолжением вышеуказанных тезисов, – это продолжение деолигархизации Украины. Деолигархизация для Запада – в том числе инструмент минимизации рисков в части гипотетического дрейфа Киева в сторону Москвы на основе все еще сохраняющихся бизнес-связей. Маркерами процесса в данном вопросе будут решения австрийского суда по делу Фирташа о его возможной экстрадиции в США и решение британского суда по активам Коломойского (по делу о покрытии убытков национализированного «ПриватБанка»).
В связи с изложенным выше шансы на то, что Запад будет делать ставку на Святослава Вакарчука как на преемника Порошенко отнюдь не призрачны. К тому же, ряд социологических «вбросов», т.е. использование технологии «формирующий опрос», согласно которым Вакарчук, проходящий ныне обучение в США, располагается на третьем месте в списке наиболее рейтинговых кандидатов на президентский пост, наталкивает на соответствующие мысли.
Интересно, что планирует в следующем году противопоставить Юлия Тимошенко явно собирающемуся на второй срок Порошенко, да и тому же Вакарчуку, если последний примет-таки решение о начале политической карьеры? Единственные активы Тимошенко – это персональный рейтинг и партийная структура «Батькивщины», покрывающая все избирательные участки на Украине. Но в нынешних украинских реалиях этого может быть крайне мало для реализации президентских амбиций. Юлия Владимировна рассчитывает на Саакашвили, который должен выполнить функции тарана, расчищающего путь лидеру «Батькивщины» к самым высоким киевским кабинетам? Посмотрим.
К слову, на первые числа января назначено судебное заседание о возможности экстрадиции бывшего президента Грузии. Но вообще же, в ситуации с Саакашвили делать какие-либо прогнозы – дело абсолютно неблагодарное. Но покамест «Михомайдан» является потенциальной площадкой, которая может стать инструментом долгосрочного давления на Порошенко и его команду.
Что касается тематики Донбасса, то статус-кво, по всей видимости, будет сохраняться и в 2018 году. В вопросе размещения миротворческой миссии в регионе по-прежнему сохраняется неопределенность. В ближайшее время этот вопрос должен быть вынесен в Совбез ООН, но даже в случае успешного голосования за соответствующую резолюцию, имеется масса технических аспектов, стоящих на пути реализации данной идеи. К тому же: не приведет ли размещение миротворческой миссии на Донбассе к максимальной интернационализации конфликта, учитывая, что ныне по обе стороны линии разграничения накоплено суммарно около 100 тысяч комбатантов, сотни танков, артиллерийских систем, бронемашин?
Угрозу для политического урегулирования также представляет законопроект № 7163 «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях» (о «реинтеграции Донбасса»), проголосованный Радой в первом чтении в октябре. Если этот законопроект, где Россия признается «государством-агрессором», а неподконтрольный Киеву Донбасс «оккупированным», будет принят за основу и в целом, то это будет означать фактически односторонний выход Киева из Минского процесса. Чем ближе будет к плановым выборам на Украине, тем будут выше риски принятия этого законопроекта в целом.
В целом же, внутри украинских «верхов», сложился устойчивый консенсус относительно нежелательности реализации Минских соглашений. Вся украинская элита стремится к возврату системы власти и хозяйственных отношений, существовавшей на Донбассе до 2014 года. Причины очевидны: желание вернуть контроль над утраченными активами, нежелание менять систему отношений центра с регионами и риски возврата в электоральное поле нелояльных киевской власти избирателей.
Показательно, что в свои прогнозы на 2018 год Нацбанк Украины закладывает $0,5 млрд потерь от продолжения блокады Донбасса (ущерб в 2017 – $1,8 млрд). Словом, тот максимум, на который можно рассчитывать в кратко- и среднесрочной перспективе, – завершение процедуры обмена пленными и незаконно удерживаемыми лицами (т.е. пункт №6 «Минска-2»).
В общем, не погрешим против истины, если скажем, что следующий год будет очередным годом выживания для подавляющего большинства украинского общества. Такая она, «жизнь по-новому».