Новые подробности массового истребления сторонников федерализации в одесском Доме профсоюзов 2-го мая сообщил в интервью «МК» скрывающийся от преследования хунты лидер движения Антимайдан Олег Музыка. По его информации, людей действительно травили, используя для этого шашки с необычным газом, а сами убийства заранее планировались и готовились милицией и СБУ.
Еврофашисты же стаскивали шины под окна не для спасения людей, а чтобы поджечь их и не давать высунувшимся из окон дышать.
Музыка приводит доказательства, что 2 мая уже с утра многие сотрудники милиции и СБУ знали о готовящихся событиях.
«Напротив Куликова поля, на Канатной, стоит здание облсовета, — говорит один из лидеров Куликова поля. — На нем установлена камера, которая круглосуточно снимает происходящее вокруг. 2 мая камера была отключена. Перед этим рано утром на крыше облсовета были замечены четыре человека. В 9 утра замначальника городского УВД появился на Куликовом поле. Он заявил, что должен обеспечить безопасность участников митинга. В начале десятого на поле заехал «Лексус» с одесскими номерами ВН 007. В нем были сотрудники СБУ. Наряд милиции, который дежурил на въезде на площадь, отдавал им честь. Около 11 часов заехало еще две машины: белая «Шкода Октавия» с одесскими номерами и белый «Фольксваген Туарег» АА 001. Скорее всего, там тоже были сотрудники СБУ. Машины постояли в центре площади, потом уехали».
«Утром на Куликово поле (перед домом профсоюзов) приехала музыкальная группа «Никто кроме нас». Они поднялись на сцену и начали петь. Вдруг им кто-то позвонил, они быстро собрали оборудование и уехали».
По словам Музыки, в 9.30 в Одессу прибыл спецпоезд с футбольными фанатами. Ранее в Одессу завезли и разместили в санаториях отряды самообороны Майдана и «Правого сектора». «Они были со щитами, с дубинами, в полной боевой экипировке. И они тупо шли с оружием. Есть кадры прямого эфира Первого одесского городского канала, как они с оружием идут в сторону Куликова поля», — говорит активист.
В это время на баррикадах у Дома профсоюзов было 300–400 человек, в основном взрослые люди, пожилые, женщины. «Мы увидели, что на Куликово поле несется разъяренная толпа, и побежали в сторону Дома профсоюзов», — рассказывает Музыка.
«Никто специально не призывал заходить в это здание, — утверждает он. — Люди зашли туда, чтобы защититься. И я тоже зашел вместе с ними. Кто открыл здание, я не знаю. Я попал внутрь впервые в жизни. Там работали профсоюзные организации, были какие-то офисы».
«Мы зашли внутрь и забаррикадировали центральные входные двери. Как только мы это сделали, майдановцы обступили все здание по периметру. И вдруг буквально уже минут через 15 они оказались внутри здания на 2-м этаже и начали ломать двери по центральному коридору. Как они туда попали? – Недоумевает Музыка. — Или они заранее были в этом здании? На этот вопрос я не могу ответить».
«Они начали активно разбивать окна. Но чем они их разбивали, я не знаю. Просто камнем такое окно разбить нельзя. Могу утверждать это на 200%, потому что когда появился дым, я сам пытался разбить окно металлической палкой. Сделать это было очень трудно. Думаю, это была «четверка» (4-й класс прочности стекла. — Авт.), — рассказывает Олег Музыка. — А с тыльной стороны здания, со двора, они тоже окна разбили и начали забрасывать лестничные пролеты бутылками с зажигательной смесью. Окна между лестничными пролетами выходят во двор, и то, что в них кидаешь, попадает прямо на центральную лестницу. Очень много людей там погибло. Также майдановцы сразу подожгли центральную дверь».
Однако главной причиной смертей в Доме профсоюзов активист считает не «коктейли Молотова», а загадочные дымовые шашки с неизвестным веществом, дававшие очень необычный дым (на этот дым указывают многие свидетели).
«Сразу после того, как загорелась центральная дверь, послышались эти хлопки на центральной лестнице, между первым и вторым этажами, — рассказывает Музыка. — Вероятно, через разбитые окна из заднего двора в здание влетели какие-то шашки. Было так: стоит человек рядом с тобой, хлопок, проходит 2–3 секунды, и человек исчезает, ты его просто не видишь. Он скрывается в дыму».
«Сотрудники милиции мне потом говорили: «Это вы сами себя подожгли и этим дымом отравились», — поясняет лидер Куликова поля. — Но это не был обычный дым. Все мы жгли костры и знаем, что дым от огня поднимается вверх. А этот дым был зеленовато-желтый, с коричневым оттенком. И он не поднимался, а сразу падал до пола, образуя вокруг тебя сплошную завесу. Так что ты сразу переставал видеть. Этот дым падал вниз, стелился. Он проходил сквозь щели, даже когда мы двери забаррикадировали».
«Я начал задыхаться, побежал по коридору, дергая за ручки дверей, — вспоминает Музыка. — Вдруг одна дверь открылась, я влетел в кабинет. Нас в этот кабинет забежало 4 человека, потом мы познакомились. Один был дедушка, которому было уже за 70, беззубый старичок. Его лицо я запомнил навсегда. Еще были Олег и Сергей. Мы были на втором этаже в правом крыле, если стоять лицом к центральному входу. Крайний кабинет. Дым стелился до подоконника, но стоило высунуть голову в окно, как в нас летели камни, стреляли из травматического оружия. Дедушке буквально снесли часть черепа. Он был весь в крови. Мы забинтовали ему голову, и он «потерялся». Просто сидел и смотрел перед собой. Я ему сказал: «Вы хоть иногда со мной говорите, чтобы я знал, что вы еще живы». Я понимал, что смерть ходит рядом. Позвонил жене, ребенку, попрощался».
«До этих хлопков и газа ни одного мертвого я не видел. Выстрелы и хлопки, а также крики потом слышались непрерывно. Но выйти в коридор, чтобы помочь людям, было невозможно».
«Евроинтеграторы» говорили потом, что они помогали людям выбраться, и под окна клали шины для тех людей, которые выпрыгивали. «Ложь, — говорит Музыка. — Они подносили скаты и поджигали их. Дым поднимался вдоль стены и не давал дышать даже тем, кто высунул голову в окно. Мы сверху видели, что тех, кто выпадает в окна, толпа просто тупо забивает».
При этом за все время активист Антимайдана видел всего лишь две пожарные машины. «Недавно в Одессе был пожар в жилом доме, так приехало 11 пожарных расчетов, — рассказывает он. — У меня есть информация, что пожарным дали указание никуда не выезжать. Мои знакомые и родные утверждают, что они звонили и пожарным, и в милицию, но там просто не брали трубку».
«Потом к нам все же поднялась лестница с пожарным, — продолжает Олег. — Он только спросил: «Будете выходить?» Мы ответили: «Нет». И он спустился один. Потому что понимал: если мы с ним спустимся, то нас все равно внизу убьют, покалечат. Тем временем на улице стемнело. И к нам начали ломиться в дверь. Спросили: «Кто?» — «МЧС». Мы открыли. «Будете выходить?» Мы ответили «нет», но попросили вывести дедушку. Дыма становилось все меньше. Наступила ночь. И я услышал в коридоре шорох. Открыл дверь и увидел, что там ходят люди с фонариками. Я обмотал голову футболкой, чтобы меня не узнали, и вышел. Меня спрашивают: «Ты кто?» Отвечаю: «Свий». Это были представители самообороны. Они зашли в здание сразу же, еще в темноте, вместе с пожарными».
«Было очень много трупов. Я переворачивал тела, заглядывал в лица. Так я дошел с майдановцами до чердака. Слышал, что на чердаке ходят люди. И вдруг — бах! Включается свет. Когда мы зашли в здание, ни света, ни воды не было. Я сразу увидел сотрудников милиции высокого ранга. В том числе Фучеджи, замначальника одесской милиции. Когда начался штурм, 3–4 автобуса с милицией стояли в парке со стороны заднего двора Дома профсоюзов. У них на глазах люди падали из окон, людей добивали, но они ничего не сделали. Милиционеры говорят: спускайтесь на первый этаж, в правое крыло. Там будем вас собирать».
«Нас было 7 человек, кого нашли в здании, — продолжает Музыка. — Вскоре зашли двое в штатском, явно сотрудники СБУ. С нами стоит милиция, полковники, подполковники. Один из этих двоих произносит: «Ну что, сепаратисты, доигрались?» С нами были двое 17-летних пацанов. Они говорят: «Дядя, какие сепаратисты, мы одесситы». На что эсбэушник им внятно ответил: «Сейчас вместе со всеми ляжете на 3-м этаже». А Фучеджи ему: «Да ладно, успокойтесь, это же пацанва совсем».
Музыка уверен, что эти сотрудники СБУ руководили теми, кто убивал одесситов. «Я видел, как они выпускали из здания самооборону, — говорит он. — Идет этот самооборонщик навстречу эсбэушнику, тот спрашивает: «А ты куда?». Самооборонщик отворачивает лацкан куртки и что-то ему показывает. И его выпускают. Хотя у него две дубины за бронежилетом. Видимо, на нем был какой-то опознавательный знак».
Выживших активистов Антимайдана погнали по милицейскому коридору в автозак. По словам Музыки, сотрудники милиции еле удержали ревущую толпу, которая пыталась растерзать активистов. У автозака порезали колеса. Толпа кричала бойцам внутренних войск, которые нас сопровождали, чтобы они вышли из машины, потому что в нее будут кидать «коктейли Молотова». Но они не вышли, и Музыка им очень благодарен: «Нас бы в этом автозаке зажарили живьем», — говорит он.
«Водитель понесся на бешеной скорости на порезанных колесах. Нас привезли в городское УВД на Преображенскую. Там я увидел человек 30, забинтованных, с проломленными головами. У одного парня были выбиты все передние зубы. Женщины были босиком, с порезанными ногами. Я начал разъяснять людям их права. Вышел замруководителя городского УВД, который утром был на Куликовом поле. Он пригласил меня в кабинет, где за столом сидели уже знакомые сотрудники СБУ. Они задавали вопросы: почему мы стояли да почему не ушли. Я им посоветовал почитать мои выступления в Интернете. Один из сотрудников СБУ тогда взлетел как ошпаренный и с матюками закричал: «Вы достали со своим русским языком, неужели вам не дают на нем разговаривать! Вам просто нравилось получать российские деньги!» На это я сказал, что пусть найдут хоть одного человека, кто скажет, что я брал или раздавал деньги. Тогда они завели другой разговор: «Мы знаем про вас многое, предлагаем смягчить свою вину» и т.д. Я ответил, что мне не о чем с ними разговаривать. Я уже понял, что из нас, пострадавших, хотят сделать козлов отпущения. Ни один правосек не был задержан».
Людей погибло больше, чем объявлено официально, убежден Олег Музыка.