Первая половина апреля наталкивает на воспоминания о государственных переворотах в Молдове 2009 и Киргизии 2010. Невыученные уроки тех событий легли в основу украинского кризиса, а потому требуют пристального изучения.
Произошедшие в Кишиневе 6-8 апреля уличные акции «либерально-демократической» оппозиции, выражавшей несогласие с победой Компартии на выборах, переросли в погромы зданий парламента и президентуры радикально настроенными прорумынскими (румыно-унионистскими) силами. Действия погромщиков и мародеров, выносивших из админзданий мебель и оргтехнику, стали первой фазой переворота.
Радикалы расчистили поле для дальнейших действий оппозиции, заблокировавшей выборы президента республики (в Молдове президент избирается парламентом). Две неудачные попытки избрать главу государства завершились объявлением досрочных парламентских выборов. Электорат коммунистов оказался деморализован – президент Воронин, лидер Компартии, оказался не способен пресечь бесчинства унионистов – что предопределило победу правоцентристского «Альянса за европейскую интеграцию» на выборах, состоявшихся через четыре месяца после погромов, 29 июля 2009. Это стало вторым этапом госпереворота, доведенного до конца 23 марта 2012, когда кресло президента заполучил ставленник олигархов Николае Тимофти.
Свержение «коммунистического режима Воронина» не привело Молдову к процветанию. Дорвавшиеся к власти «демократы» под прикрытием евроинтеграционной риторики начали жуткий грабеж страны, апофеозом которого стало хищение из банковской системы миллиарда долларов, что соответствует половине годового экспорта Молдовы. К слову, в «краже века по-молдавски» обнаружили украинский след.
Отголоски событий 2009 года формируют повестку общественно-политической жизни Молдовы последние 7-8 месяцев. Республика в очередной раз стоит на пороге государственного переворота, в результате чего бразды правления могут взять румыно-унионисты, по чьим задумкам вхождение Молдовы в состав Румынии должно состояться в 2018. Об этом было заявлено в Кишиневе на неофициальной конференции унионистов «Сфатул Цэрий – 2».
С другой стороны – власть могут перехватить проевразийские силы, однако система госуправления Молдовы настолько деградировала за последние 7 лет, что на расчистку «авгиевых конюшен» (в лице некомпетентных чиновников, коррумпированных судей и прокуроров, прорумынских лоббистов и т.д.) после «евроинтеграторов» уйдет далеко не один год.
Что касается экс-президента Владимира Воронина, то в потере власти коммунистами он может винить исключительно себя. Для унионистов Воронин, братавшийся с президентом Румынии Траяном Бэсеску, а также продолжавший румынизировать историю и культуру Молдовы, так и не сумел стать «своим». В то же время, Владимир Николаевич заигрыванием с унионистами отторг значительную часть своего базового электората, достаточно вспомнить отказ от повышения статуса русского языка и срыв «меморандума Козака». Компартия Молдовы после событий 2009 года утратила позиции, выступая на сегодняшний день откровенным сателлитом так называемых проевропейских сил, выражающих интересы крупного капитала. Удивительно, но ошибки Воронина практически точь-в-точь повторил Виктор Федорович Янукович – сперва делая многочисленные реверансы в сторону националистов и «либеральной проевропейской общественности», а в критический момент не выполнив конституционные обязанности по пресечению переворота.
Ровно через год после кишиневских погромов произошли похожие события в Киргизии, когда уличные акции оппозиции, сопровождавшиеся стычками с правоохранителями, завершились силовым захватом власти. Поскольку в Киргизии сохраняются противоречия между югом и севером страны (юг менее развит экономически, более ортодоксален в религиозном плане, имеет узбекские анклавы), то два переворота, 2005 и 2010 годов, имели ярко выраженный кланово-региональный характер. В 2005 президента-северянина Акаева свергла группировка южанина Бакиева, в 2010 в ходе апрельского переворота к власти пришли оппозиционеры-северяне во главе с действующим главой государства Алмазбеком Атамбаевым.
Кровавые события переворота 6-8 апреля образовали политический вакуум в ряде регионов, что привело к «размораживанию» межэтнического конфликта в Ошской, Баткенской и Джалал-Абадской областях между узбеками и киргизами. По разным оценкам жертвами резни стали от 500 до 2000 человек, количество беженцев и внутренне перемещенных лиц оценивалось в 300-400 тысяч.
Результаты правления властей, пришедших в 2010 году, неоднозначны. С одной стороны, предпринят ряд мер по либерализации (в хорошем смысле слова) общественно-политической жизни, восстановлению экономики и укреплению национальной безопасности, в частности Киргизия присоединилась к ЕАЭС и закрыла на своей территории американскую авиабазу «Манас». Впрочем, системные проблемы так и остались нерешенными – клановость, непотизм, высокий уровень бедности, коррупция. Остро стоит вопрос с религиозным экстремизмом, подпитываемым широкой сетью финансируемых Турцией и государствами Персидского залива НКО/НПО. Киргизскую часть Ферганской долины ряд экспертов и вовсе называет местом, где создано «массовое экстремистское террористическое подполье» (согласно востоковеду С.А. Багдасарову). В ближней- и среднесрочной перспективе риски дестабилизации Киргизии остаются серьезными – через факторы религиозного и политического (выборы президента, ставшие поводом для переворота 2005, состоятся в 2017) экстремизма.
Украинское общество и те, кого принято называть «элитами», не сумели сделать правильных выводов из переворотов в Молдове и Киргизии, главный из которых заключается в том, что насилие должно быть исключено из инструментария политической борьбы – эволюционный путь всегда предпочтительней революционного. И если с «элит» спрос невелик, то почему на примитивные лозунги популистов и манипуляторов повелась значительная часть общества еще придется разбираться историкам и социологам.